Выходит с ноября 1967 года,
в сети ИНТЕРНЕТ с июля 1996 года
3 ФЕВРАЛЯ 1998 г. ВТОРНИК N 21 (8830)
Бок о бок с радиацией
Плотная завеса секретности укрывала этих людей десятилетиями. Название их воинской части уложилось в безобидную аббревиатуру — ПРТБ (передвижная ремонтно-техническая база). Однако приказ на ее боевое применение мог отдать лишь Главнокомандующий, причем только с согласия Совета Министров СССР. Все они — от рядового до полковника, несмотря на многонациональность советских Вооруженных Сил, являлись выходцами их трех славянских республик: России, Украины, Белоруссии.
В прежние времена передвижные ремонтно-технические базы имелись практически во всех военных округах Союза, в том числе и в Белорусском. Некоторые из них, уцелевшие при сокращении, по сей день находятся в составе российской армии.
Только его величество случай да накипевшие душевные откровения бывшего офицера сверхсекретной части, капитана запаса Валерия Сергеева, работавшего с ядерными боеприпасами, позволили приоткрыть занавес таинственности над сотнями “ремонтников”, многие годы жертвовавших самым дорогим, что есть у человека, — здоровьем.
— Как начиналась ваша “ядерная” эпопея?
— В 1984 году я окончил Минское высшее военное инженерное зенитно-ракетное училище, факультет автоматических систем управления. По распределению попал в одну из ПРТБ войск противовоздушной обороны. После прохождения трехмесячных подготовительных курсов приступил к непосредственному выполнению своих служебных обязанностей в качестве “ремонтника”. Работал со спецбоеприпасами (ядерными боеприпасами), которые могли устанавливаться непосредственно на ракетах класса “земля—воздух”.
— Впервые приходится слышать о зенитных ракетах с ядерной “начинкой”. Неужели Советскому Союзу не хватало грозных ракетных войск стратегического назначения?
— Дело не в этом. Ядерный боеприпас “цеплялся” на “пэвэошную” ракету для усиления ее поражающей мощи. Представьте себе массированный авиационный налет, по типу тех, что применялись американцами во время вьетнамской войны при бомбежке Ханоя. Десятки высотных бомбардировщиков утюжат город. Нападение с воздуха отражается зенитно-ракетными комплексами, количество которых ограничено, к примеру, пятнадцатью дивизионами. Каждый дивизион — это сбитый самолет. Однако кто даст гарантию, что бомбардировщиков будет только пятнадцать... А если их двадцать, тридцать, сорок?.. Вот тогда и должны вступить в действие ракеты, снаряженные спецбоеприпасом.
— С применением ПРТБ в военное время — понятно. А чем занимались “ремонтники” в мирные дни?
— Готовились к дням военным. Снаряжали, обслуживали, хранили смертоносные заряды. Нередко — с риском для собственной жизни.
— В чем конкретно заключался риск?
— Не вдаваясь в нюансы ядерной физики, объясню как можно популярнее. Нам часто приходилось иметь дело с нейтронными источниками излучения — комплектующими боеприпаса... Как только срабатывали источники, все находившееся возле боеприпаса начальство тут же куда-то исчезало. Около заряда оставались лишь два человека, не имевшие права ни при каких обстоятельствах покидать своего опасного места. Шанс попасть в эту особую пару был практически у каждого.
Кроме того, особая опасность подстерегала начальников хранилищ. Если от одного боеприпаса уже “фонил” дозиметр, то что можно говорить о целом складе!.. А ведь люди на таких “ядовитых” должностях работали годами. Я тоже в свое время был старшим хранилища.
— Не каждый сможет работать в столь тяжелых условиях. Что-то держало людей на такой службе...
— Во-первых, нам неплохо платили: будучи лейтенантом, я получал чуть ли не полковничий оклад. Кормили хорошо, льготами иногда потчевали. А во-вторых, радиация не чувствуется сразу, она не вызывает болей, от нее не становится плохо. Все проявляется позже.
— Что именно проявляется?
— У каждого свои болячки. Например, у меня — аллергия и бронхиальная астма. Не стану утверждать с полной уверенностью, что эти болезни появились только из-за радиации, но... Лечащие медики сами однажды спросили, имел ли я доступ к радиоактивным материалам. Кстати, у моего товарища, с которым делил комнату в армейском общежитии, еще во время службы обнаружили лучевую болезнь. Многие сослуживцы отца (бывшего командира одной из ПРТБ) ушли из жизни в 40—50 лет...
Самое же безрадостное то, что в медицине накоплен достаточный опыт лечения людей, получивших большие дозы радиации, а вот о воздействии на организм незначительных доз известно пока мало.
— Велось ли за вами основательное медицинское наблюдение?
— Раз в два года мы проходили военно-врачебную комиссию на пригодность к работе с источниками ионизированного излучения. Однако проходить или не проходить личному составу ВВК — зависело от командира части. Например, когда я служил под Ленинградом, то обследовался медиками регулярно. За время же службы в Белоруссии ни одной врачебной комиссии не прошел.
— Как обстояли дела с радиационным контролем?
— Дозиметры впервые появились у нас только в 1985 году. С этого времени радиацию стали отслеживать.
— По всему видно, государство в те годы не очень-то заботилось о здоровье своих “ядерных” тружеников. Вам, наверное, часто бывает обидно за пережитое?
— Конечно, если взглянуть на прошлое с высоты сегодняшних дней, насквозь пропитанных пацифизмом и стяжательством, фактор обиды присутствует. Но обида эта — не на страну, которую мы, облучаясь, защищали, а на тех, кто в погоне за скорой карьерой забывал про людей, перешагивая через сотни судеб. На тех, кто и сегодня пренебрегает вниманием к нам.
Требовать “заоблачных” льгот для себя мы не хотим. Основная надежда — хотя бы минимум честной информации о нас и наших проблемах. Чтобы, когда наступит “черный день”, в больницах и госпиталях не отмахивались от военных, потерявших здоровье на службе Родине.
Беседовал
Владимир Александров.
Редактор электронного варианта газеты "Вечерний Минск"
Николай Ильюшенко vm@nsys.by
Техническое обеспечение - Светлана Величко. Web-master - Екатерина Корвацкая.
Дизайн - Нина Хоцанович
«Вечерний Минск» копирайт (c) 1996-1998 Все права защищены. Перепечатка только с ведома редакции.
Copyright (c) 1996-1998 «Vecherny Minsk» All right reserved.
