>По этой логике, которая совпадает с моими представлениями (документальные следы того или иного масштабного деяния в насквозь бюрократизированной системе обязательно должны оставаться), нет ничего проще, чем отыскать среди хозяйственных документов и в разных ведомостях, расписках и прочей бюрократической переписке подробное документальное доказательство организации НКВД массового уничтожения людей, которых для этого специально зачем-то вывезли на Запад, в Смоленскую область. Однако же ничего подобного тоже не обнаружено, кроме трех бумаг, вид которых вызывает только лишь мысль о том, что их авторы не только не нашли оригинальных пустых бланков НКВД и КГБ, но и содержание не сумели толком сочинить.
Если "нет ничего проще" - где свидельства того, что поляки оставались в живых после весны 40г ? А сама по себе операция по уничтожению не требует большого объема документов, несколько распоряжений и донесений легко уместятся в одну _особую_ папку (что и практиковалось в подобных случаях). По поводу бланков - обсуждалось неоднократно, повторяться не хочется.
>Там, помню, показывали группу людей в фартуках и белых халатах, одетых поверх полушубков и ватников, и один из них перед другими этой открыткой помахал, а потом поднес ее к объективу камеры.
Таким образом, доказательная ценность этой хроники - ноль целых, хрен десятых.
>В 1942 году захоронения в Катыни были обнаружены польскими военнослужащими германской армии, но никакого пропагандистского использования козыря не последовало. Трупы в могилах были слишком свежие.
С этого места подробнее, если можно. Или ссылку на источник.
>Факт, что полякам из "технического комитета Красного Креста" демонстрировались лишь "подготовленные" немцами останки. Числом гораздо меньше первоначально обещанного. И самим копать не позволяли.
Это, мягко говоря, неправда. Цитирую заявление председателя международной комиссии: http://katyn.codis.ru/naville.htm
"Мы также сотрудничали с Польским Красным Крестом, представители которого работали вместе с нами во время эксгумации, идентифицировали трупы, вели поименный список и ставили в известность ближайших родственников. Мы убедились, что в этом направлении было сделано все возможное.
Мы свободно провели около десяти посмертных обследований тел, извлеченных в нашем присутствии из нижних слоев исследуемых братских могил. Никто не беспокоил нас, когда мы диктовали отчеты об этих обследованиях, не было никакого вмешательства со стороны немецкого медицинского персонала. Мы обследовали поверхностно, но совершенно свободно около сотни трупов, которые были извлечены в нашем присутствии."
