|
|
От
|
PQ
|
|
|
К
|
All
|
|
|
Дата
|
24.06.2002 14:46:53
|
|
|
Рубрики
|
1941;
|
|
Воспоминания власовца…
Приветствую! Еще один материал о начале войны. Я его специально не давал перед 22 числом. Не испытываю уважения к власовцам. Хотя Гладкова как человека жалко.
"Совесть моя чиста, - говорит 83-летний Василий Гладков, за плечами которого финская война, освободительный поход в Эстонию, немецкие концлагеря, сотрудничество с армией генерала Власова. - Я не пролил ни капли русской крови, и если бы меня попытались принудить к этому, я предпочел бы смерть". За два года под трехцветным флагом РОА тройка НКВД осудила его на 10 лет лагерей.
Гладков родился в краснослободском селе Новое Зубарево. Сельского учителя призвали в Красную армию в конце ноября 1939 года. Он попал в учебное подразделение города Котовск, в артиллерийский полк. Поскольку Василий был достаточно образованным, его назначили вычислителем во взвод топографической разведки.
"Враг кормился из наших кухонь"
В это время началась война с белофиннами. На фронт Василий Гладков попал в феврале 40-го. Эта война запомнилась ему жуткими морозами. Хотя к этому времени бойцы уже получили утепленную одежду, это не спасало их от обморожения. "Я чуть не потерял пальцы ног и рук" - вспоминает артиллерист. Правда, от голода никто не страдал. Командование выдавало "100 наркомовских грамм", немного колбасы и ветчины. Личный состав менялся очень быстро, командиры подразделений почти не знали своих подчиненных, поэтому можно было запросто сходить за кашей в соседнее подразделение. Пользовались этим и финские диверсанты. Экипированные в советскую форму, они нередко безнаказанно кормились у наших полевых кухонь. Порой их разоблачали. Но сам Гладков за всю войну так и не увидел ни одного живого финна. В основном попадались обезображенные трупы - результат работы советской артиллерии и танков.
"На нас гнили гимнастерки"
После окончания боев долго сидеть без дела не пришлось. В один из весенних дней 40-го года их дивизия прибыло на товарную станцию и срочно погрузилось в эшелоны. Куда везли - никто не знал, скорость поезда была столь быстрой, что не удавалось прочитать название станций. Выгрузились в районе эстонской границы, стали готовиться "освобождать порабощенный народ Эстонии". 17 июня в 6 часов утра бойцы пересекли границу. За 5 суток они прошли 250 километров. Кони тащили орудия, а сами артиллеристы шли пешком.
"Очень раздражала пыль, - говорит Гладков. - Она забивала глаза, нос, легкие, действовала, как ядовитый газ, лишала возможности дышать. Мы сделали небольшое открытие: оказалось, что наша форма сшита из некачественного материала. От пота она стала гнить буквально на глазах. Боевых действий как таковых не было. Местные жители к нашим войскам относились подчеркнуто равнодушно".
"Белорусы предупреждали нас о скорой войне"
Если "горячие эстонские парни" в худшем случае демонстрировали презрение к советским войскам, то в Западной Белоруссии отношение к "освободителям" было очень враждебным. Военные были уверены: случись какая заваруха - и местные будут стрелять в спины советских солдат. Вскоре так и случилось. Соединение, в котором находился наш земляк, не выбиралось с полигонов. Учились военному делу, «как завещали Ленин и Сталин». Основной принцип был таков: бить противника "на чужой территории малой кровью".
Река крови
Война началась с немецких бомбардировок. Когда артиллеристы в спешке стали покидать свое расположение, оказалось, что местное население сплошь пьяно. Западные белорусы праздновали конец советского владычества! Ненависть к советским была сильнее страха новой оккупации.
Активизировалось антисоветское подполье, участились обстрелы наших колонн бандами националистов. Фашисты выбросили в тылу многочисленные разведывательно-диверсионные группы. Лазутчики в красноармейской форме убивали наших солдат и офицеров, выводили из строя линии связи. Как признается Гладков, один раз он чуть не застрелил выходившего из окружения красноармейца - принял его за диверсанта. "Еще несколько секунд - и я бы взял грех на душу" - с горечью говорит участник тех событий.
По словам Гладкова, немецкие бомбовозы непрерывно висели над советскими боевыми порядками. Потери были ужасными. В одном месте тела людей, изуродованные лошади, сожженая техника запрудили безымянную речку, и ее воды, ставшие кроваво-красными, потекли вспять.
Дивизия попала в окружение, все полки и батальоны смешались. Командование пыталось восстановить управление, но безуспешно. Немцы ударили осколочными снарядами и накрыли большое стадо коров. Обезумевшие животные стали метаться, сминать пехоту. Люди разбежались, кто-то укрылся в селе. Противник применил зажигательное оружие, и вскоре населенный пункт превратился в зону сплошного пожара.
Один боец подбил самолет гранатой. Немецкий разведчик шел на предельно малой высоте. Находчивый воин, не долго думая, превратив летательный аппарат в груду металлолома(!).
Когда небольшая группа солдат, в которой был наш земляк, попыталась выбраться из окружения, она нарвалась на немецкую засаду. Около неизвестной деревни их обстреляли из миномета. Гладков попытался отстреливаться, но винтовка вышла из строя. Бойцы залегли. К ним подошел парламентер из числа красноармейцев, ранее попавших в плен, и предупредил: "Вы находитесь под прицелом немецких пулеметов и минометчиков. Если не хотите погибнуть - сдавайтесь". Так Василий Гладков попал в плен.
Ствол "Вальтера" смотрел ему в лицо
Немцы увидели у Василия Ивановича планшет и стали его избивать, приняв за офицера. От бессилия у него перехватило дыхание. Потом солдата чуть не расстреляли - один из фашистов настолько рассвирепел, что выхватил "Вальтер" и приказал встать к стене, где уже лежало несколько трупов. Гладков мысленно простился со своими близкими. Ствол пистолета смотрел ему прямо в лицо. В последний момент Василию стало все равно, что с ним произойдет - но немцы отменили казнь.
Первые дни запомнились процессом кормления. Посуды ни у кого не было, и жидкую похлебку немцы разливали куда придется - кому в пилотку, кому в полы шинели. Началась вспышка дизентерии. Люди стали умирать прямо в отхожих местах. Воды не было, и от жажды пленные буквально сходили с ума.
Узников лагеря под Брестом перебросили в Германию. Василий попал в 304-й лагерь, который называли "машиной смерти". Ежедневно там умирали свыше 300 человек - голод и болезни делали свое черное дело. Каждое утро в барак приходили могильщики с вопросом: "Живые есть?" Грохот падающих с нар мертвых тел до сих пор стоит в ушах у Гладкова. Порой в горы трупов укладывали тех, кто еще был жив. Обнаружить их и спасти от смерти могли только случайно.
Очень досаждали вши. Порой, когда пленных пытались стричь, от этого ломались швейные машинки.
Люди умирали от похлебки
В лагере "4Б" Гладков заболел дизентерией. Его с 17-ю пленными поместили в отдельное помещение. В этом лагере содержались и пленные французы. Благодара помощи Красного Креста, они находились в гораздо лучших условиях чем, чем советские военнопленные. Иностранцы помогали русским, как могли. Один раз принесли густой наваристый овощной суп. У наших, после похлебки из полусырой брюквы, от запаха даже голова закружилась. Но благими намереньями вымощены дороги в ад. Как наш земляк ни уговаривал своих товарищей воздержаться от еды, люди не выдержали и объелись угощением. Вскоре все они, кроме Гладкова и одного бывшего врача, умерли.
От голода и нервных перегрузок Василий Иванович стал терять рассудок. "Мозг пронзал непрекращающийся резкий звук, словно там сидел гигантский комар. - признается топограф. - Если бы мне кто-нибудь отрубил тогда голову, я был бы очень рад". Он так похудел, что стал напоминать живого мертвеца. Возможно, солдат закончил бы свой век в печи крематория, но его спасли пленные русские женщины-медики, которые выходили умирающего.
"Власов стал жертвой обстоятельств"
В ряды армии Власова военнопленный попал летом 1943 года, но не по своей воле. "Меня туда послали насильно. Дай я отрицательный ответ - и тут же вылетел бы в трубу крематория. Большинство из тех, кто встал под знамена РОА, не были убежденными сторонниками генерала-предателя. Многие мечтали снова перейти на сторону советских войск. Наверное, поэтому немцы не пускали власовцев на Восточный фронт.
Гладков несколько раз видел Власова, который производил впечатление человека жесткого. Высокий, в очках, он был неплохим оратором и умел зажечь аудиторию, спекулируя на пороках советской системы.
"Власов стал жертвой обстоятельств, - говорит Гладков. - Не попади он в окружение, наверняка стал бы прославленным военоначальником Советской армии".
Родина встретила его Воркутой
После окончания войны Гладков оказался в американской зоне оккупации. У него был выбор - податься на Запад или вернуться на Родину. "Я представлял, что меня ожидает, хотя особой вины не чувствовал - на мне не было крови. Очень соскучился по близким. Как позже узнал, большинство из них погибли на фронте" - говорит пенсионер. Тоска по дому заставила его сделать выбор...
Некоторое время он прослужил в армии. Затем все-таки попал под следствие. После мучительных допросов ему дали 10 лет, 9 из которых он провел в Воркутинских лагерях. Вернувшись в Мордовию, Василий Ивановия долгие годы носил на себе клеймо неблагонадежного. "Иногда в минуты отчаянья думал, что лучше мне было погибнуть, - говорит узник фашистких и сталинских лагерей, - ведь вину свою перед Родиной я искупил сполна".