Маленькая графоманская постебушка на тему захвата прибалтики.
Задастое и мордастое солнышко вставало над деревней Гадюкино. Иван продрал глаза, потянулся и обозрел окрестности. Он лежал на лавке под окном собственного дома. В голове дико трещало после вчерашнего. Во рту была помойка. Рядом валялась сильно початая бутыль самогона. Окресности расположенные дальше бутыли дрожали и расплывались.
После того, как остатки самогона были выпиты, местность вокруг стала потихоньку прояснятся. У реки мыла чайник одна из бывших жён Ивана, Лайма. Жёны разбежались от Ивана в 91-ом, когда он после длительного запоя въехал в дом прямо на тракторе. Не то, чтобы Иван сильно сожалел об уходе высокомерной и похожей в постели на бревно Лаймы, но тот факт, что она ушла от него к живущему за рекой Сэму, его сильно возмущал.
- Эй, Лайка ! А ну как я тебя сейчас снасильничаю ! - громко заявил Иван и грозно зыркнул на Лайму.
- Ты не посме-е-еш ! - возмущённо заявили она ему в ответ - Я теперь млатшая шена Сэма. Мой Сэм тепя упьёт !
- Вот ещё ! - засмеялся Иван - Будет он из-за тебя своей лощёной рожей рисковать, селёдка балтийская ! Это ему не Слободана в десятером бить.
- Нет ! Не может быть ! - отмела его возражения Лайма - Он поклялся защищать меня любой ценой ! Я путу спротифлятся ! У меня есть острая пилка для ногтей ! Я наконец, путу петь на улице !
Последняя угроза была наиболее реальной. От громкого и немелодичного пения Лаймы вял окрестный бурьян, а у коров пропадало молоко. Продолжая возмущённо вопить, она быстро направилась к двери своего дома.
- Я всю жизнь мечтала от тебя уйти, грязный унтерменш ! У Сэма виски гораздо лучше твоей водки, он купит мне новую кофточку, и у него презервативы с банановым вкусом !
Последнне было сказано уже из-за закрывающейся двери.
Иван было хотел пойти и показать негоднице где раки зимуют, но обнаружил, что на нём одет только один сапог. Второго сапога небыло видно. Тем временем Лайма высунулась в окно и продолжила:
- Ты только и мечтаешь надругаться над моей невинностью !
Иван было хотел возразить, что невозможно надругаться над тем, чего давно нет, но тут его внимание привлекло движение в собственном доме. Толстый рыжий кот, воровато оглядываясь, тащил со стола здоровенный кусок сала.
- Чубайс ! Гнида ! Оставь сало ! - заорал Иван.
Чубайс оглянулся на Ивана, но сала не выпустил и прибавил ходу, увернулся от брошеной бутылки и скрылся в огороде.
- Чёртов кот ! - подумал Иван. Чубик формально был котом Ивана, что не мешало ему постоянно подлизываться к Сэму. Однако сало он воровал исключительно у Ивана. Пронырлевый зверь прекрасно понимал, что все разглогольствования Сэма о правах животных заканчивались в тот момент, когда у самого Сэма что-то пропадало.
Бутылка долетела до печки и разбилась о неё, сбив с неё остатки побелки. Печка выглядела так, как будто в неё стреляли картечью. Впрочем почему "как будто" ? В 93-ем допившийся до красных чёртиков Иван зачем-то растреллял в несчастную печку весь запас картечи из дробовика.
Тем временем Лайма, увидев, что Иван не собирается отвечать, полностью уверилась в своей несомненной моральной победе, закрыла окно и удалилась в глубину дома.
- А втрух и прафта нападёт - подумала она с опаской - это будет ужасно ! Он потопчет мой газоньчик, намусорит на замечательном (ну подумаешь, прожжен в двух местах и в одном месте заляпан краской) коврике только вчера подаренном мне старшей женой фрау Брунгильдой, и порвёт новенькие кружевные панталончики подаренные другой старшей женой фрэкен Хильдой (Ну почти новенькие. Хильда их и десяти лет не носила !). Ах это будет ужасно ! Но тут прискачет на белом коне мой Сэм, и повергнет грязного варвара ! А впрочем что это я. Пора пойти на базар и продать серебряные ложки, которые я предусмотрительно захватила у Ивана перед уходом.
За окном запели петухи. В деревне Гадюкино начинался новый день.
