От Олег К Ответить на сообщение
К All Ответить по почте
Дата 28.09.2000 23:03:25 Найти в дереве
Рубрики Прочее; 11-19 век; Версия для печати

Про персидскую войну Николая-1 Паскевича и Ермолова. одна из интерпретаций

Н.Д. Тальберг - Русская Быль от Екатерины II до Николая II. Фрагмент.


* * *
При своем вступлении на престол Император Николай I застал обострение отношений с Персией. Шах Фет-Али все более не выполнял условия Гюлистанского договора 1813 г., установившего границей между обоими государствами ту линию, которую занимала русская армия после удачной войны. Несмотря на то, что к концу Царствования Императора Александра I Персия, поддерживаемая тайно англичанами, старалась не выполнять условия договора, последний, как затем и Император Николай, стремился поддерживать мирные отношения с шахом, соглашаясь даже на некоторые земельные уступки. В январе 1826 г. Государем с этою целью послан был в Персию генерал-майор князь Меншиков. В Тегеране его приняли враждебно. Шах позволил себе не принять от Меншикова письмо Государя в руки, а велел положить его на подушку. Во главе желавших войны стояли храбрый и честолюбивый наследник престола Аббас-Мирза, третий сын шаха (два старших сына родились от невольницы), и главный министр Алаяр-хан, известный своими злоупотреблениями. 16 июля сердар эриванский перешел с войском русскую границу.
Положение Закавказского края было очень тяжелым. Подвластные нам мусульманские народы готовы были взбунтоваться. Грузия трепетала, опасаясь вторжения персов. В Тифлисе царила паника. Переправившись через Араке, Аббас-Мирза осадил Шушу, храбро защищаемую полковником Реутом. Сын же его занял Елисаветполь и готовился ко вторжению в Кахетию. Главнокомандующий А. С. Ермолов, использовав задержку персов у Шуши для сосредоточения войск, направил отряд князя Мадатова преградить персам путь в Кахетию, что и удалось. Но все же недостаточно решительные действия Ермолова вызывали недовольство Государя. Он решился отправить на театр военных действий с особыми полномочиями лицо, пользовавшееся особым его доверием и прославившееся военными успехами. Во время коронационных торжеств генерал-адъютант И. Ф. Паскевич получил приказание отбыть на Кавказ.
Паскевич родоначальником своим имел Феодора Цалого (именуемого также Чалым и Цаленко), православного дворянина, прибывшего в начале XVII в. из Волыни в Малороссию и занявшего видное положение «полкового товарища » в полтавском полку. Сын Феодора, Яков, по прозванию Пасько, был кошевым атаманом. Сын Якова Иван носил уже фамилию Паскевич и был прапрадедом будущего фельдмаршала, родившегося в Полтаве в 1782 г. Окончив Пажеский корпус, он был лейб-пажем и адъютантом Императора Павла I. Паскевич принимал участие, начиная с 1807 г., в турецкой кампании. За действия под Варной получил он Георгия 4-й степени. В Отечественной войне отличился в сражениях Смоленском, Бородинском, под Малым Ярославцем, в 1813 г. — под Лейпцигом. В Париж Паскевич вступил, командуя 2-й гренадерской дивизией. В 1821 г. он был назначен начальником Гвардейской дивизии, в каковой 2-й бригадой командовал Великий Князь Николай. В 1824 г. он был пожалован генераладъютантом и назначен командиром 1-го армейского корпуса.
В 1814 г. Император Александр I представил его Великому Князю Николаю в Париже, сказав: «Познакомься с одним из лучших генералов моей армии, которого я еще не успел поблагодарить за его отличную службу». С этого времени установилась между ними та крепкая дружба, которая продолжалась сорок с лишним лет. «Этого я уважаю, как только сын может уважать отца», — говорил Император Николай в начале 1831 г. о Паскевиче де Санглену.
Прибыв 29 августа на Кавказ, Паскевич 13 сентября разбил Аббас-Мирзу под Елисаветполем. 29 марта 1827 г. Паскевич назначен был главнокомандующим и получил повеление от Государя: немедленно начата наступательные действия покорением ханств Эриванского и Нахичеванского, чтобы очистить от персов весь левый берег Аракса. 8 июля сдалась крепость Аббас-Абада. Двинувшийся на выручку Аббас-Мирза был разбит 5 июля при Джеван-Булахе,
«Поход открылся весною 1827 г.,—пишет Н. Г. Устрялов. — Путь от Тифлиса к Эривани пролегал чрез два горные хребта, еще покрытые снегом и едва доступные для человека. Русские солдаты проложили дороги, устроили переправы, перевезли осадные орудия, обозы и, к изумлению врагов, явились под стенами Эривани 24 апреля с многочисленною артилле-риею, без которой тщетны были прежде все усилия Цицианова и Гудовича овладеть ее твердынями, знаменитыми на Востоке. Аббас-Мирза, считая Эривань оплотом Персии, собрал все свои силы, употребил все свое искусство, чтобы спасти ее от русских, но напрасно: пораженный Паскевичем на правом берегу Аракса, отбитый Красовским от монастыря Эчмиад-зинского, он ушел в Тавриз почти без войска. Славная Эривань пала, разгромленная русскими орудиями. Путь в Персию был открыт».
Эривань взята была в день Покрова Пресвятой Богородицы, в воспоминание чего Паскевич, как сообщал он Государю, одну из тамошних мечетей отдал для церкви гарнизона покоренного города.
Государь 6 ноября горячо благодарил своего «старого командира» и наградил его орденом Георгия 2-й степени.
13 декабря был занят князем Эристовым Тавриз. Англичане, все время побуждавшие шаха и наследника к сопротивлению, увидели безнадежность положения Персии. Секретарь английской миссии Кембель прибыл к Паскевичу. Принятый как частное лицо, он уговаривал его не двигаться дальше, так как опасности могла подвергнуться династия Каджаров. Последнюю, родоначальниками которых были выходцы из азиатской Турции, только в начале XVIII века поселившиеся в Мазандеране на берегу Персидского залива, значительная часть населения не любила. Особенно сильно было движение против них в Азербейджане (или Адербейджане). Паскевичу улыбалась мысль присоединения этой провинции к России. «С потерею Адербейджана, — писал он 29 октября, — английские чиновники могут сесть на корабли в БендерБушир и возвратиться в Индию».
Но против этого был Император Николай, всюду отстаивавший верноподданические начала. «Непреклонный в убеждениях строго-легитимных, — пишет князь Щербатов, — Государь не допускал мысли о возможности воспользоваться непокорностью подданных законному их монарху. Настаивая на удовлетворении России, он, вместе с тем, требовал от Паскевича и сохранения целости Персии и неприкосновенности законной власти и престола шаха» (Генерал-фельдмаршал князь Паскевич: Его жизнь и деятельность. 1891).
Князь Паскевич, в связи с этим, сообщал в рапорте Государю 29 октября 1827 г.: «Я, переступая через Араке, ни одного хана не пригласил к содействию нам способами бунта или тайной измены, не призывал к возмущению ни кочевых племен, ни городских жителей».
Аббас-Мирза первый понял безнадежность положения. Шах же Фет-Али пытался выиграть время для дальнейшего сопротивления. Паскевич тогда двинул армию к Тегерану. Занят был весьма важный и многолюдный город Ардебиль. Тогда шах запросил мира.
В ночь с 9 на 10 февраля 1828 г. в деревне Туркманчае, на пути к Тегерану, подписан был мирный договор. Шах обязался уступить России ханства Эри-ванское и Нахичеванское, заплатить 20 миллионов рублей серебром контрибуции и даровать значительные преимущества русским, приезжавшим в Персию по торговым делам.
В сердечных выражениях благодарил Государь Паскевича. Но с той же трогательной любовью корил он его за раздражительность и неуживчивость в отношении к генералам Эмануелю, Сипягину и Красовскому.
«Теперь, как старому знакомому, могу сказать, как другу, — писал Паскевичу Император 15 марта 1828 г., — дозвольте мне изъяснить со всею искренностью новое желание мое собственно до Вас, любезный Иван Федорович, касающееся. Я душу вашу знаю: знаю, что благородная душа Ваша не оскорбится голосом друга, которому честь Ваша, Ваша слава точно дороги. Не скрою от Вас, любезный друг, что с прискорбием я видел, что многие сотрудники Ваши, люди, коих Вы уважать должны, ибо они вполне сего достойны, лишились под конец похода Вашего доверия, не сделав, я смело скажу, ничего, дабы провиниться и тем заслужить недовольство Ваше справедливым образом. Может ли высокая и благородная душа быть преступна в незаслуженной недоверчивости? Достойно ли Вас угнетать или быть несправедливу к тем, кои, не щадя ни трудов, ни самой жизни, дабы заслужить мое благоволение, были истинными Вам сотрудниками и помощниками? Не мне Вам, любезный Иван Федорович, упоминать, что прощать — великодушно, притеснять же без причины — неблагородно. Прошу Вас как друг, примите сие увещание от меня, как долг тому, которому я сам многими советами обязан. Я желаю, чтобы моего Ивана Федоровича всякий подчиненный любил и почитал, как отца, и чтобы не было других ему завистников, как завистников его славы и добродетели...»
В начале же этого письма от 15 марта Государь извещал Паскевича о возведении его в графское достоинство с именем Эриванский: «Воздав всемогущему Богу благодарение за дарование столь желанногомира, обращаюсь к Вам, мой любезный Иван Федорович, с изъяснением чувств признательности, которую от глубины сердца к Вам питаю за важные услуги Отечеству и точное исполнение моих желаний — Вы все вполне совершили. Желая, чтобы и в потомстве сохранились неразлучные с именем Вашим приобретения, коими вам Россия обязана, приобщил я к фамилии Вашей название той твердыни, покорением которой поход принял решительный оборот в нашу пользу». Паскевичу был пожалован 1 миллион из контрибуции.
Царствуя два года, потрудившись над устроением Империи, ведя еще войну с Персией и имея, после Наваринской победы, обостренные отношения с Турцией, Государь 29 ноября 1827 г. писал Цесаревичу Константину: «Никто не ощущает большей потребности, чем я, быть судимым с снисходительностью. Но пусть же те, которые судят меня, примут во внимание, каким необычайным образом я вознесся с поста недавно назначенного начальника дивизии на пост, который занимаю в настоящее время, кому я наследовал и при каких обстоятельствах, и тогда придется сознаться, что если бы не явное покровительство Божественного Провидения и того, на кого еще при жизни я смотрел, как на своего благодетеля, и которого мне приятно считать своим ангелом-хранитетем, мне было бы не только невозможно поступать надлежащим образом, но даже справляться с тем, что требует от меня заурядный круг моих настоящих обязанностей; я твердо убежден в Божественном покровительстве, которое проявляется на мне слишком ощутительным образом для того, чтобы я мог не замечать его во всем, случающемся со мною, и вот моя сила, мое утешение, мое руководящее начало во всем».
Мир с Персией был особенно важен, так как на Ближнем Востоке назревала другая война — с Турцией. Император Николай I сразу же по вступлении на престол решительно заговорил с последней, требуя точного выполнения ею условий Бухарестского мира 1812 г. Обязательства, принятые на себя тогда Турцией в отношении Сербии, Молдавии и Валахии, свободной русской торговли через Босфор и Дарданеллы и другие, султаном не выполнялись. После твердых требований Государя, предъявленных 24 марта, Порта обязалась 25 сентября 1826 г. договором, заключенным в Аккермане, исполнять свои обязательства.
На очереди стоял и греческий вопрос, в отношении которого Император Александр проявлял большую нерешительность, находясь под полным влиянием австрийского министра Меттерниха. Последнему выгодно было придавать национальному движению греков исключительно революционный вид.

...