После школы мы решили всем классом поступать в институты. К тому времени я немного охладел к авиации, тайную мечту о которой хранил с детских лет. У моих друзей авиация не пользовалась особой любовью и уважением. Такого повального увлечения ею, как в тридцатые годы, уже не было. На смену приходили совсем другие интересы. Коллективные настроения сказывались и на мне — моё искреннее желание стать лётчиком постепенно угасало.
Да и само отношение к армии в обществе резко изменилось. Способствовала этому и литература. Именно в те послевоенные годы — а не в 80-е, как многие ошибочно считают, — в литературе и искусстве была поднята первая антиармейская волна. Во многих журналах — «Юность», «Знамя», «Нева» и других — публиковались произведения, в которых военных изображали серой безликой массой, а офицеры представали не иначе как тупыми начальниками, этакими «серыми шинелями», олицетворением серости. Это было тем более удивительно, что война закончилась не так уж давно и почти в каждой семье были свои отставные или действующие военные. {14}
Девушки-москвички особенно не любили военных, потому что это была Москва, а не какой-нибудь провинциальный город, где стояли воинские части... В провинции, кстати, военные всегда пользовались большим уважением и даже являлись своеобразным символом стабильности и семейного благополучия.
И тем не менее, когда настала пора определяться, в какой из институтов поступать (а в те годы особенно популярна была ядерная физика), я всё-таки решился: а чем чёрт не шутит, дай попробую поступить в лётное училище. Тем более что из военкомата уже не раз приходили повестки, предупреждающие о неминуемой срочной службе.
