Что кричал Шмидт
ДНЕВНИК
31 января 1943 г.
Получил приказание разместиться вместе с военнопленными немецкими генералами. Знания немецкого языка не показывать.
В 21 ч. 20 м. в качестве представителя штаба фронта прибыл к месту назначения - в одну из хат с. Заварыгина.
Кроме меня, имеется охрана - часовые на улице, ст. лейтенант Левоненко от комендатуры штаба и оперуполномоченный нашего 7 отделения Нестеров.
"Будет ли ужин?" - была первая услышанная мною фраза на немецком языке, когда я вошел в дом, в котором размещались взятые в плен 31 января 1943 г. командующий 6-й германской армией генерал-фельдмаршал Па-улюс, его начальник штаба генерал-лейтенант Шмидт и адъютант полковник Адам.
Фразу насчет ужина сказал Шмидт. В дальнейшем он все время проявлял беспокойство о своих вещах и, тщательно заворачивая в бумажки, прятал в карман недокуренные сигары.
Паулюс - высокого роста, примерно 190 см, худой, с впалыми щеками, горбатым носом и тонкими губами. Левый глаз у него все время дергается.
Прибывший со мной комендант штаба полковник Якимович, через переводчика разведотдела Безыменско-го, вежливо предложил им отдать имеющиеся карманные ножи, бритвы и другие режущие предметы.
Ни слова не говоря, Паулюс спокойно вынул из кармана два перочинных ножа и положил на стол.
Переводчик выжидательно посмотрел на Шмидта. Тот вначале побледнел, потом краска ему бросилась в лицо, он вынул из кармана маленький белый перочинный ножик, бросил его на стол и тут же начал кричать визгливым, неприятным голосом: "Не думаете ли вы, что мы - простые солдаты ? Перед вами фельдмаршал, он требует к себе другого отношения. Безобразие! Нам были поставлены другие условия, мы здесь гости генерал-полковника Рокоссовского и маршала Воронова".
"Успокойтесь, Шмидт, - сказал Паулюс, - значит такой порядок".
"Все равно, что значит порядок, когда имеют дело с фельдмаршалом". - И схватив со стола свой ножик, он опять сунул его в карман.
Через несколько минут, после телефонного разговора Якимовича с Малининым. инцидент был исчерпан, ножи им вернули.
Принесли ужин. Все сели за стол. В течение, примерно, 15 минут стояла тишина, прерываемая отдельными фразами - "передайте вилку, еще стакан чая" и т.д.
Закурили сигары. "А ужин был вовсе не плох, - отметил Паулюс. "В России вообще неплохо готовят", - ответил Шмидт.
Через некоторое время Паулюса вызвали к командованию.*.^ пойдете один? - спросил Шмидт.- А я?"
"Меня вызвали одного", - спокойно ответил Паулюс. "Я спать не буду, пока он не вернется", - заявил Адам, закурил новую сигару и лег в сапогах на кровать. Его примеру последовал Шмидт.
Примерно через час Паулюс вернулся. "Ну, как маршал ?" - спросил Шмидт. "Маршал- как маршал". "О чем говорили?"
"Предложили приказать сдаться оставшимся, я отказался".
"И что же дальше ?"
"Я попросил за наших раненых солдат. Мне ответили- ваши врачи бежали, а теперь мы должны заботиться о ваших раненых".
Через некоторое время Паулюс заметил: "А вы помните этого из НКВД с тремя отличиями, который сопровождал нас? Какие у него страшные глаза!"
Адам ответил: "Страшно как все в НКВД". На этом разговор кончился. Началась процедура укладывания спать.
Ординарца Паулюса еще не привели. Он раскрыл сам приготовленную постель, положил сверху два своих одеяла, разделся и лег.
Шмидт разворошил всю кровать, с карманным фонариком тщательно осмотрел простыни (они были новые, совершенно чистые), брезгливо поморщился, закрыл одеяло, сказал: "Начинается удовольствие". Накрыл постель своим одеялом, лег на него, накрылся другим и резким тоном сказал: "Погасите свет". Понимающих язык в комнате не было, никто не обратил внимания. Тогда он сел в кровати и жестами начал объяснять, чего ему хотелось. Лампу обернули газетной бумагой.
"Интересно, до какого часа нам можно будет завтра спать?" - спросил Паулюс.
"Я буду спать, пока меня не разбудят", - ответил Шмидт.
Ночь прошла спокойно, если не считать того, что Шмидт несколько раз громко говорил: "Не трясите кровать".
Кровать никто не тряс. Ему снились дурные сны.
1-го февраля 1943 г.
Утро. Начали бриться. Шмидт долго смотрелся в зеркало и категорически заявил: "Холодно, я оставляю бороду".
"Это ваше дело, Шмидт", - заметил Паулюс. Находившийся в соседней комнате полковник Адам процедил сквозь зубы: "Очередная оригинальность".
После завтрака, вспомнили вчерашний обед у командующего 64 армией.
"Вы обратили внимание, какая была изумительная водка?" - сказал Паулюс31.
Долгое время все молчали. Бойцы принесли ст. лейтенанту газету "Красная Армия", с выпуском "В последний час". Оживление. Интересуются - указаны ли их фамилии. Услышав приведенный список, долго изучали газету, на листе бумаги писали свои фамилии русскими буквами. Особенно заинтересовались цифрами трофеев. Обратили внимание на количество танков. "Цифра неверная, у нас было не больше 150", - заметил Паулюс. "Возможно, они считают и русские", - ответил Адам. "Все равно столько не было". Некоторое время молчали.
"А он, кажется, застрелился", - сказал Шмидт (речь шла о каком-то из генералов).
Адам, нахмурив брови и уставившись глазами в пол: "Неизвестно что лучше, не ошибка ли- плен?". Паулюс: "Это мы еще посмотрим". Шмидт: "Всю историю этих четырех месяцев можно охарактеризовать одной фразой- выше головы не прыгнешь". Адам: "Дома сочтут, что мы пропали". Паулюс (по-французски): "На войне- как на войне". Опять стали смотреть цифры. Обратили внимание на общее количество находившихся в окружении. Паулюс сказал: "Возможно, ведь мы ничего не знали". Шмидт пытается мне объяснить - рисует линию фронта, прорыв, окружение~ говорит: ~"Много обозов, других частей, спмиле знали, точно сколько".
В течение получаса молчат, курят сигары.
Шмидт: "А в Германии возможен кризис военного руководства".
Никто не отвечает.
Шмидт: "До середины марта они, вероятно, будут наступать".
Паулюс: "Пожалуй, и дольше".
Шмидт: "Остановятся ли на прежних границах?".
Паулюс: "Да, все это войдет в военную историю, как блестящий пример оперативного искусства противника".
За обедом беспрерывно хвалили каждое подаваемое блюдо. Особенно усердствовал Адам, который ел больше всех. Паулюс оставил половину и отдал ординарцу.
После обеда ординарец пытается объяснить Нестерову, чтобы ему вернули перочинный нож, оставшийся у их штабного врача. Паулюс обращается ко мне, дополняя немецкие слова жестами: "Нож - память от фельдмаршала Рейхенау32, у которого Хайн был ординарцем до того, как перейти ко мне. Он был с фельдмаршалом до его последних минут". Разговор опять прервался. Пленные легли спать.
Ужин. Среди прочих блюд, поданных на стол, - кофейное печенье.
Шмидт: "Хорошее печенье, наверно французское?".
Адам: "Очень хорошее, по-моему, голландское".
Одевают очки, внимательно рассматривают печенье.
Адам удивленно: "Смотрите, русское".
Паулюс: "Прекратите хотя бы рассматривать. Некрасиво".
Шмидт: "Обратите внимание, каждый раз новые официантки".
Адам: "И хорошенькие девушки".
Весь остаток вечера молча курили. Ординарец приготовил постели и легли спать. Шмидт ночью не кричал.
Утро 2-го февраля
Адам достает бритвенный прибор.
"Бриться будем каждый день, вид должен быть при-
личный".
Паулюс: "Совершенно верно. Я буду бриться после вас".
После завтрака курят сигары. Паулюс смотрит в окно.
"Обратите внимание, заглядывают русские солдаты, интересуются - как выглядит германский фельдмаршалу он отличается от других пленных только знаками различия".
но чувствуешь себя не как в тюрьме. А вот я помню, когда при штабе фельдмаршала Буша были пленные русские генералы, в комнате с ними никого не было, посты стояли на улице и входить к ним имел право только полковник".
Паулюс: "А так лучше. Хорошо, что не ощущается тюрьма, но все-таки это тюрьма".
Настроение у всех трех несколько подавленное. Говорят мало, много курят, думают. Адам вынимал фотографии жены и детей, смотрел вместе с Паулюсом.
К Паулюсу Шмидт и Адам относятся с уважением, особенно Адам.
Шмидт - замкнут и эгоистичен. Старается даже не курить своих сигар, а брать чужие.
Днем зашел в другой домик, где находятся генералы Даниэльс, Дреббер, Вульц и другие.
Совершенно другая обстановка и настроение. Много смеются, Даниэльс рассказывает анекдоты. Скрыть здесь знание немецкого языка не удалось, т.к. там оказался подполковник, с которым я разговаривал раньше.
Начали расспрашивать - каково положение, кто еще в плену и т. д. Узнали, что Паулюс тоже здесь. Радостно заулыбались. Фамилия Шмидта вызвала громкий смех, особенно усердствовал Даниэльс.
"Шмидт в плену, ха, ха, ха!" - говорил он, примерно, в течение пяти минут.
В углу с мрачным видом сидел румынский генерал Димитриу34. Наконец, он поднял голову и на ломаном немецком языке спросил: "В плену Попеску35?" - видно, это для него наиболее волнующий вопрос.
Побыв там еще несколько минут, я вернулся обратно в дом Паулюса.
Все трое лежали на кроватях. Адам учил русский язык, повторяя вслух записанные у него на бумажке русские слова.
Тарабрин
ЦА ФСБ РФ, ф. 14, on. 5, д. 173, л. 178 (подлинник)
