У П.И. Капицы есть немного в книге "В море погасли огни"
Все началось с письма, пришедшего в редакцию многотиражки. Его
писал наш овровец, попавший на сухопутный фронт.
"Дорогая редакция, разыщите гада - старшину Ефима Сиванка, который
окопался в тылу и шкодит, - просит боец. - Этот прохвост написал моей
жене, что я убит, и напросился рассказать, как все вышло. Когда она
назначила ему встречу, он принес водки, консервов и стал приставать с
ухаживаниями.
Отыщите кобеля и судите. Нечего ему околачиваться в тылу и
соблазнять жен воинов. Пусть-ка повоюет со штрафниками. Боец Иван
Хлынов".
- Сиванка я знаю, - сказал Клецко. - Это писарь Ломова. Он по
совместительству стал почтальоном.
Я попросил Клецко о письме бойца никому ничего не говорить, так как
сам займусь расследованием.
С письмом я пошел к военкому базы. Тот, прочитав жалобу, обозлился:
- Вот как ведут себя любимчики Белозерова! А он еще просил
освободить его от политзанятий. Сейчас вызову этого Сиванка.
Но я остановил военкома и спросил:
- А тебя не поразило то, что он с водкой и консервами к женщине
пришел? Ведь наши снабженцы говорят, что у них крупинки лишней нет.
Откуда писарь добывает продукты?
- Верно, - задумался военком. - У нас излишков нет. Нужно
последить.
Он не стал вызывать писаря, а принялся наблюдать за ним. Сиванок,
выполнявший обязанности почтальона, имел возможность утром и вечером
покидать территорию части. Кроме того, он часто получал командировки в
Ленинград. Сумки почтальонной не носил, а ходил с чемоданчиком.
Военком приказал часовым проверить его.
Часовой остановил Сиванка, когда тот собирался выйти из части, и
потребовал открыть чемоданчик.
- Не открою, - заартачился писарь. - Несу вещи командира базы.
Сейчас доложу ему.
Он повернулся и кинулся к канцелярии. Часовой забил тревогу.
Сиванка задержали и проверили содержимое чемоданчика. В нем оказалось
восемь банок консервов.
- Откуда они у тебя? - спросил военком.
Побледневший писарь не знал, что сказать. В ящиках его стола
обнаружили еще три банки шпрот и четвертушку головки сыра.
- Мне подарили ханковцы, - вдруг придумал Сиванок.
- Кто?
Но он не мог назвать ни одной фамилии. Писарь заговорил только у
следователя.
Оказывается, на той барже, которая прибыла с Транзунда с нашей
типографией, были еще ящики консервов, бочонки масла и головки сыра.
Сгрузив типографию, снабженцы остальное не заприходовали. Баржу они
отбуксировали к своим складам и, завалив дровами, заготовленными на
зиму, оставили лишь узкий проход в трюм.
Для маскировки в трюме держали швабры, каустическую соду и зеленое
мыло. Доступ к ним имели только кладовщик, писарь и заместитель
начальника снабжения. Продукты брали по приказу командира базы и
начальника снабжения, и, конечно, не забывали себя. Жрали в три горла,
да еще обменивали консервы на водку.
Кроме того, писарь развозил продуктовые подарки нужным людям. Никто
из нас в эту тяжелую зиму о повышении званий и не думал, а снабженцы
нашили себе на рукава новые серебристые нашивки.
Те, кто представил их к повышению, нашли оправдание: "Соединение-де
разрослось, не годится людей с малыми званиями держать на больших
должностях". Теперь все они арестованы и переданы в военный трибунал.
Пощады, конечно, не будет.
Автор сам пережил первую блокадную зиму и вел дневниковые записи. Рекомендую
