|
|
От
|
Сергей Зыков
|
|
|
К
|
Исаев Алексей
|
|
|
Дата
|
02.09.2013 03:34:33
|
|
|
Рубрики
|
WWII; Танки;
|
|
Re: Маска -...
>Do not salute me. There are goddamned snipers all around this area...
>Которую ловят в прицел, которая грозно надвигается итд.
>>Тем не менее, макет (для макета) неплохой.
>
>Да, неплохой, баба (см. реплику Зыкова) добилась отказа от откровенной халтуры.
это скорее влияние её заместителя по картине Джорогова
Жаль самая интересная страница недоступна
Юрий ДЖОРОГОВ
НЕПОСТИЖИМОЕ КИНО Ироническая хроника. СПб., 1995. 188 с.
Страница 99
Причины вызова никто не знал. Ничего хорошего это не предвещало. — Ты что, самолично режиссера отстраняешь? — с порога огорошил меня Киселев. Я был готов к этому вопросу и начал объясняться. — Да ладно, может, ты и прав, — перебил меня директор. — А это что значит? Читай. Он сунул мне бумагу из Госкино СССР, где предписывалось откомандировать меня в распоряжение «Мосфильма». Срок не указывался. Была и ссылка на предварительную договоренность со мной. Сначала я обомлел. Потом меня осенило. Когда я разбирался с имуществом, числившимся за мной по предыдущей цирковой картине, в Ленинграде обосновалась киноэкспедиция «Мосфильма ». Режиссер Игорь Таланкин работал над фильмом «Дневные звезды» про жизнь и судьбу ленинградской поэтессы Ольги Берггольц. Действие разворачивалось в основном в блокадном Ленинграде, а одна из кульминационных сцен — в мертвом зоопарке. Москвичам нужны были клетки из-под зверей, которые я к тому времени еще не пристроил. На меня вывели директора московской картины, женщину высочайших деловых и моральных качеств, равной которой я не встречал ни до, ни после знакомства с ней. Ее человеческое обаяние не оставляло сомнений: клетки нужно просто отдать даром, с баланса на баланс. Клеточная операция послужила возникновению взаимного уважения, теплой дружбы и прочих флюидов. До самого отъезда в «семинотную» экспедицию мы общались очень часто, обсуждая наши административные кинопроблемы. Однажды она сказала, что получила предложение стать директором кинокартины «Освобождение», которая готовится к постановке режиссером Юрием Озеровым и авторами сценария Юрием Бондаревым и Оскаром Кургановым.
Имена и масштаб задуманного меня ошеломили и я проникся еще большим чувством уважения к коллеге.
Через пару дней она сообщила, что откажется от предложения, ибо в
Страница 100
военных делах ничего не смыслит, и даст положительный ответ только в том случае, если вторым равноправным директором будет человек, прошедший войну и знакомый с танковым хозяйством вооруженных сил. Она имела в виду меня. Согласие я дал легкомысленно, будучи стопроцентно уверенным, что при наличии на «Мосфильме» опытных и ушлых директоров никто не разрешит пригласить чужака — работника со стороны, и, откровенно говоря, скоро позабыл об этом разговоре.
Съемочная группа осваивает искусство нивхов.
Как родилось письмо, которое я продолжал держать в руках, так и осталось для меня тайной. Я честно рассказал всю эту историю директору студии. Он сделал вид, что не поверил.
— Врешь, дезертир. В столицу захотел. Что, тебе здесь плохо?
— В кино везде плохо, Илья Николаевич, — грустно заметил я, — но я пообещал, а она рассчитывает. Там все начинается с Курской битвы, не один, сотни танков потребуются. А кто после «Жаворонка» лучше меня про старые танки все знает? Вот они и клюнули. Нынче все норовят въехать в рай на чужом транспорте. Опять же престиж. «Вот, Киселев воспитал кадр...» — скажут.
Страница 101
— Покупаешь?! — ехидно сказал Киселев.
— Да нет, я ведь не особенно и рвусь. Вы же мою Лиду хорошо знаете, вместе работали. А я жену месяцами не вижу. Она в Москву в жизни не поедет. Так что я обязательно вернусь. Если поеду.. .
— Но за тобой же картина. Скандалов не оберешься.
— Одна «нота» осталась с Каревой, да и та в Москве. Это совмещается. А отчет напишет Фрид...
— На еврейском языке, — вставил Киселев.
— Никаких Фридов. Кончишь дело, тогда отпущу.
Заключительная «нота» снималась в Москве, об исполнительнице старинных романсов Галине Каревой. Нас интересовал в основном мир фанатичных поклонников старинного русского музыкального жанра. Параллельно я внедрялся в мосфильмовскую обстановку, где уже начиналась подготовка к фильму века — «Освобождение Европы», который в прокате стал называться «Освобождение». Я еще долго совершал челночные рейсы по маршруту Москва — Ленинград, пока не отчитался за «Семь нот в тишине» и полностью не окунулся в мосфильмовские дела. «Семь нот в тишине» стали лучшим произведением режиссера, который вскоре сделался директором Ленинградской киностудии научно-популярных фильмов. Леня Волков перебрался туда на работу и до сих пор остается ведущим режиссером студии, снявшим немало значительных фильмов, в том числе и полнометражных, и стал лауреатом премий многочисленных международных кинофестивалей.
Страница 102
Глава девятая
ЕЩЕ РАЗ ВОЙНА
Мои частые командировки в Москву всегда были скрашены предстоящим возвращением домой. Я так и не смог привыкнуть ни к особому ритму жизни, ни к своеобразной манере отношений между москвичами, ни к проявлениям снобизма московской публики. Хотя треть моей записной книжки занимали адреса и телефоны московских добрых друзей и подруг, я так и не сумел полюбить этот суетливый, вокзальный стольный град, похожий на гигантский проходной двор.
Проведя полжизни в разъездах вдали от родного города, я ощущал каждой клеткой, что Ленинград держал и держит моим происхождением, блокадной зимой и бесконечной любовью к неистребимым остаткам петербургского духа, витающим в моей провинциальной столице до сих пор и несмотря ни на что. столице до сих пор и несмотря ни на что.
С особой остротой я ощутил все это, когда закончил дела на «Ленфильме» и вышел с поезда на вокзальную площадь в Москве, чтобы окончательно окунуться в водоворот страстей, которые уже вовсю кипели вокруг «Освобождения Европы». « Мосфильм» принял меня весьма настороженно. Это ощущалось на всех уровнях от верхов до низов незнакомой мне киностудии, хотя внешне все было исключительно корректно. Я чувствовал себя тем более неловко, что сознавал: лояльное отношение ко мне вызвано непоколебимым авторитетом пригласившей меня напарницы, Лидии Васильевны Канарейкиной. Она была женщиной одинокой, с нелегкой личной судьбой и нуждалась не только в моем военно- танковом опыте, но и просто в мужском плече, на которое можно опереться. Чистая и порядочная в малейших проявлениях, Лида окружила меня предельным вниманием и заботой, излучая при этом столько доброты и участия к моим проблемам, что мне всегда было неудобно за то, что я не в состоянии отплатить ей добром в равной степени. Волей-неволей пришлось трудиться на полную катушку. К тому времени уже были установлены контакты с Министерством Обороны, которое рекомендовало заместителя начальника Генерального штаба ВС СССР генерала Штеменко в качестве главного консультанта картины. Сформировалась съемочная группа, полным ходом шел поиск актеров.
Страница 103
Лида Канарейкина, обремененная сложным отчетом по предыдущей картине, крайне нуждалась в отдыхе, ибо четыре года не была в отпуске.
Ей дали путевку в Ялту на два срока, и я понял, что подготовительный период придется заканчивать без нее. Лида поселила меня в своей квартире рядом со студией и уехала отдыхать. Взамен я выговорил условие, что по возвращении она будет вести всю планово-финансовую и внутристудийную стороны производства, а я займусь организацией «войны». Войска нам выделялись с расчетом, чтобы за полгода снять весь объем батальных сцен с участием живой силы и боевой техники. На картине уже работали трое заместителей, каждого из которых я вспоминаю с искренней благодарностью. Один из них, Сеня Поздняков, с детства работавший на «Мосфильме», плавал на студии, как рыба в воде. Перед ним запросто открывались двери всех отделов и производственных цехов. Второй, Володя Цетлин, был незаменим на внешних связках и представительстве. Третий, Герман Крылов, слыл универсалом на подхвате и на личном обаянии мог снабдить картину чем угодно. Без них я бы непременно пропал. Все трое впоследствии стали директорами картин и успешно работали на студии самостоятельно.
Наша эпопея должна была начинаться со сражения 1943 года на Орловско- Курской дуге. Требовалось много танков того времени. Более сотни. Генеральный штаб дал указания отгрузить в наш адрес все наличные машины производства военных лет, хотя они уже давно подлежали списанию. Танки прибыли с Дальнего Востока и от Южных границ, из Прибалтики и Украины, с Урала и Приднестровья. Всего набралось 54 единицы, не считая самоходных установок СУ-100 и десятка 76 миллиметровых противотанковых пушек, чудом сохранившихся в отдельных воинских подразделениях. Мы были рады и этому.
Часть техники доставлялась в неисправном состоянии, и мы размещали машины на ленинградский и львовский танкоремонтные заводы, где, опять же по приказу Генштаба, их приводили в порядок. Ставили на ход. Естественно, что проверять выполнение заказов на ленинградском заводе ездил я сам. Да приходилось мотаться повсюду, и Москва, таким образом, не могла мне наскучить. Несколько раз случалось выезжать во Львов, где, кроме ремонта танков, был принят наш заказ на изготовление десяти немецких танков-«Тигров». Мы проверяли и испытывали все немецкие танки, сохранившиеся после войны в наших тройных хранилищах, и убедились в полной непригодности машин для наших нужд. Сыпалась ржавая ходовая часть или отечественные двигатели не справлялись с немецкими машинами, в полтора-два раза превосходящих вес наших танков. Используя немецкие чертежи, срочно разработали вариант изготовления металлических макетов «Тигров» из стальных листов. Искусственную «броню» монтировали на