|
|
От
|
Одессит
|
|
|
К
|
берег
|
|
|
Дата
|
04.05.2012 22:33:08
|
|
|
Рубрики
|
WWII; Политек;
|
|
Странно читать такое
Добрый день
1. Работа Коминтерна отнюдь не совпадала с тем, чем впоследствии в США занималось ГРУ.
2. Вы и в самом деле полагаете, что до 1939 года в США работал только Коминтерн, а с 1939 - только ГРУ (хотя оно тогда так не называлось)? Зря. Советский Союз до самого конца 1920-х годов практически не занимался в Соединенных Штатах оперативной деятельностью. Причин тому было несколько. Прежде всего, значительное удаление страны от Европы и отсутствие в ней дипломатических представительств СССР не позволяли создать в США “легальную” инфраструктуру разведки. В других государствах в аналогичных ситуациях ИНО и Разведупр действовали через местных коммунистов. Такая стратегия хотя и грозила опасностью провала, но все же позволяла создать нелегальные сети и зачастую давала возможность выйти на вполне достойные разведывательные позиции. Однако в данном случае все обстояло иначе. На первом этапе коммунистическое движение в США было расколото на фракции и крайне неустойчиво, к тому же его составляли в основном иммигранты. Например, в 1928 году из 34 тысяч членов Рабочей партии только 4 тысячи человек владели английским языком. Опираться на подобные структуры было бы верхом легкомыслия, поэтому в условиях отсутствия насущной необходимости в ведении оперативной работы в Соединенных Штатах попытки в этом направлении не совершались. Обстановка изменилась на рубеже 1928 – 1929 годов. Подготовка к принятию первого пятилетнего плана развития народного хозяйства СССР вызвала необходимость усиления научно-технической разведки для добывания передовых технологий. В этом отношении США являли собой объект первостепенной важности, и руководство ИНО и Разведупра получили указание открыть новое для себя направление. Единственным каналом для более-менее уверенного проникновения в Соединенные Штаты располагал Коминтерн, работавший на Американском континенте с начала 1920-х годов. К рассматриваемому моменту его точки уже имелись в Нью-Йорке, Новом Орлеане и Сан-Франциско, руководство ими осуществлял Вил-ли Мюнценберг из Берлина. Финансирование шло по каналам, созданным работавшими на советскую разведку известными предпринимателями Армандом и Джулиусом Хаммерами. Несколько позднее, после создания Англо-советского акционерного торгового общества (АРКОС), руководящий сетью Коминтерна в США центр ненадолго переместился в Лондон, позднее в Канаду, а на заключительном этапе – в Нью-Йорк, под крышу также акционерной Американской торговой компании (Амторг). За Берлином оставалось лишь общее руководство американским направлением деятельности Коминтерна. К этому времени СССР уже финансировал развитие коммунистического движения в стране с прицелом на его дальнейшее использование в разведывательных целях, для чего задействовал созданные в Европе предприятия ИНО и Разведупра. Одновременно с решением неотложных организационных проблем следовало выяснить, на какие силы в левом движении может опе-реться СССР. К 1929 году бывшая Рабочая партия наконец стала коммунистической партией США, увеличив свою численность за счет как иммигрантов, так и граждан Соединенных Штатов.
Следует отметить, что Коминтерн в США выполнял сугубо вспомогательную задачу создания инфраструктуры для разведки, в первую очередь военной. Он работал там достаточно вяло, осуществляя связь со своими контактами через журналиста Уиттакера Чэмберса, который в 1932 году получил инструкции выйти из коммунистической партии и сконцентрироваться на нелегальной деятельности, а следующем году прошел специальную подготовку и работал на связи с советской военной разведкой. В 1937 году из опасения подвергнуться репрессиям он отказался выехать в Москву и открыто объявил о тайном сотрудничестве с СССР ряда чиновников правительственных ведомств, в том числе Элджера Хисса из государственного департамента и Гарри Декстера Уайта из министерства финансов. Официальные советские источники категорически отвергали обвинения в их адрес, нарушив тем самым общеизвестный принцип, согласно которому подобные заявления не комментирует ни одна секретная служба.
В этой истории осталось много неясностей. В 1939 году Чэмберс обвинял Хисса не в шпионаже, а просто в приверженности коммунизму, причем его имя стояло последним в предоставленном помощнику госсекретаря Адольфу Берлу длинном списке. О людях из списка он заявил: “Это была элитарная группа… члены которой должны были как можно выше подняться в правительстве, чтобы тем самым принести пользу коммунистической партии”. Проведенная специальным агентом по безопасности проверка не подтвердила обвинение, и на длительный период о нем забыли, однако Чэмберс не оставлял попыток разоблачить коммунистический заговор и в 1941 году официально заявил о своих подозрениях в ФБР. После этого Бюро на протяжении семи лет прослушивало телефонные разговоры Хисса, к тому времени уже ушедшего с государственной службы и занимавшего должность президента “Фонда Карнеги”, а в 1948 году конгрессмен от штата Калифорния Ричард Никсон решил использовать эту ставшую ему известной ситуацию для набора политических очков. Зерно упало в благодатную почву послевоенного антикоммунизма, и Уайт и Хисс подверглись унизительным многочасовым допросам. Первый из них три дня спустя умер от инфаркта, а Хисс попытался подать встречный иск в суд, но в итоге сам попал на пять лет в тюрьму по обвинению в шпионаже на Советский Союз под руководством некоего полковника Быкова. Его дело послужило серьезным толчком для упрочения позиций возглавляемой сенатором Маккарти печально знаменитой комиссии по расследованию антиамериканской деятельности, изрядно дискредитировавшей правительственную систему США. После выхода из тюрьмы Хисс безуспешно пытался оправдаться, но так и умер нереабилитированным, Чэмберс же в 1961 году умер от сердечного приступа , однако в 1980 году был посмертно награжден “Медалью свободы”.
С середины 1930-х годов главной линией работы советских спецслужб в Соединенных Штатах стала ориентированная на высокий промышленный и научный потенциал страны научно-техническая разведка. Одной из наиболее результативных операций стала закупка и вывоз из страны образцов танков конструкции Уолтера Кристи. Первоначально 24 декабря 1930 года из Нью-Йорка в СССР были отправлены две машины Кристи “Модель 1930 года” без башен и вооружения. В экспортном разрешении они фигурировали под названием “тракторы”, однако вывоз техники являлся легальным. Госдепартамент дал согласие на поставку в Советский Союз как этих двух шасси, так и следующей модели. Образец машины прибыл в Советский Союз и даже принял участие в одном из парадов на Красной площади, став прототипом знаменитой массовой серии танков БТ. Эта последняя экспортная поставка также являлась вполне законной, однако последовавшая резкая реакция на нее военного министерства США породила широко бытующую легенду о нелегальном вывозе танка из страны.
Разведупр не ограничивался открытой деятельностью и активно использовал аген-турно-оперативные методы. Его нелегальные резидентуры в Соединенных Штатах Амери-ки возглавляли Б. Я. Буков (“Питер”, “Саша”, 1936 – 1939), А. А. Адамс (“Ахилл”, 1935 – 1938 и 1939 – 1945) и З. В. Литвин (“Мулат”, 1937 – 1946). Однако у них имелись и предшественники, хотя деятельность этих разведчиков в большинстве случаев носила либо оз-накомительный, либо нерегулярный характер. При этом в Соединенные Штаты на долж-ность нелегального резидента направлялись весьма известные в Разведупре фигуры. Здесь следует упомянуть бывшего резидента в Вене Феликса Вольфа (под фамилией В. Б. Котлов), Я.-А. М. Тылтыня с женой М. Ю. Шуль-Тылтынь, М. С. Штерна (под фамилией Марк Зильберт), В. Е. Горева, и А. П. Улановского.
Первым “легальным” резидентом внешней разведки в США стал П. Д. Гутцайт, первым нелегальным В. Б. Маркин (“Оскар”). Последний с 1926 по 1929 годы работал в военной разведке, но был направлен в США в 1932 году по линии ИНО и возглавил объединенную (ИНО и Разведупр) резидентуру. Известно о двух его агентах в государственном департаменте – “Дэниеле” и “Вилли”, с которыми резидент работал через агента-групповода “Лео”. Источники поставляли доброкачественную информацию и оплачивались сверх меры высоко: “Дэниел” ежемесячно получал по 500, а “Вилли” ежегодно – по 15 тысяч долларов США. Впоследствии выяснилось, что последний никогда не существовал, “Лео” выдумал его ради получения серьезного дополнительного дохода. Подробных сведений о результатах работы Маркина в Соединенных Штатах нет, резидент известен в основном своей загадочной гибелью в Нью-Йорке в 1934 году. После этого единственным человеком, знавшим обо всех его источниках, остался Чэмберс.
Многие исследователи полагают, что первым реально работавшим нелегальным ре-зидентом внешней разведки следует считать Б. Я. Базарова (Шпак, “Буков”, “Быков”, “Норд”). И он, и Гутцайт проработали в США до массовой чистки закордонных резидентур, в 1938 году были отозваны в Москву и репрессированы вместе с еще одним оперативным сотрудником Б. П. Румянцевым. Помимо прямого ущерба для работы, эта акция по-влекла за собой и другие негативные последствия. Сообщение о расстреле работников американской загранточки появилось в московских газетах. Оттуда оно попало в американскую прессу и весьма напугало прочитавших его советских агентов в США, после чего убедить их не прекращать сотрудничество стоило немалых трудов. Тем временем Центр утвердился во мнении о ненужности научно-технической разведки, навеянном декларативными заявлениями Берия, Молотова и Ворошилова о превосходстве социалистической науки, которой якобы нечему учиться у капиталистов. По этой причине в Москве всерьез собрались закрывать линию НТР, отозвать в СССР и заменить абсолютно всех сотрудников нью-йоркской резидентуры и законсервировать все ее источники, за исключением ра-ботавших по линиям политической разведки (ПР) и прикрытия нелегалов (Н). Особо негативную роль в этом сыграл недолгий начальник внешней разведки В. Г. Деканозов. К счастью, его преемник П. М. Фитин проявил дальновидность и понимание проблемы, чем фактически спас и советскую научно-техническую разведку, и американскую точку, укрепив ее новыми сотрудниками.
После разгрома 1938 года фактическим резидентом внешней разведки в Соединенных Штатах Америки стал поверенный в делах, а затем посол СССР в США и Мексике К. А. Уманский, в оперативной переписке НКВД именовавшийся “Редактором”. Естественно, он ни в коей мере не являлся разведчиком, однако его роль в секретной дипломатии и общем руководстве деятельностью остатков резидентуры была крайне велика. Гибель Уманского в авиационной катастрофе стала сильным ударом по дипломатии и разведке, вопреки домыслам некоторых историков 1960-х годов, обвинявших НКВД в его убийстве. В том же 1938 году исполнять обязанности по руководству повседневной работой резидентуры стал И. А. Ахмеров (“Юнг”), фактически подчинявшийся Уманскому. Он осуществил несколько перспективных вербовок, весьма способствовавших сбору информации в предстоящие военные годы. Одним из важнейших источников Ахмерова оказалась Бетти Лаури (“Ада”), которая затем, несмотря на все существовавшие ограничения, официально вышла за него замуж. Судя по всему, разрешение на брак удалось получить лишь благодаря тому, что родным дядей Бетти являлся лидер коммунистической партии США Эрл Браудер. Позднее “легальным” резидентом стал специализировавшийся по линии НТР Г. Б. Овакимян. Он начал работу в США еще в 1933 году в Нью-Йорке под прикрытием стажировки в химическом институте, а затем перешел в аппарат уполномоченного Наркомхимпрома при Амторге. Овакимяну вместе с Гутцайтом принадлежит заслуга открытия новой формы работы с закордонной агентурой, при которой один агент (групповод) руководит работой нескольких других, замыкавшихся непосредственно на него, а не на опер-работника резидентуры. Эта идея возникла у них после привлечения к сотрудничеству источника “Дэвиса”, поставлявшего информацию о приборах и оборудовании, производившихся на предприятиях группы компаний “Сперри”. Овакимян и Гутцайт решили использовать его в качестве непосредственного вербовщика, причем рискнули пойти на это само-стоятельно, не дожидаясь получения обязательной в подобных случаях санкции Центра. Вторым групповодом стал один из наиболее примечательных источников резидентуры, находившийся на прямой связи с резидентом – Я. Н. Голос (“Звук”, “Тимми”). Он работал на советскую разведку с 1930 года и первоначально вел несколько направлений, важнейшими из которых являлись легализационная и вербовочная работа и добывание бланков документов. Позднее он возглавил группу самостоятельно завербованных им агентов. Групповод № 2 действовал в США по 1943 год и умер от сердечного приступа. Любовницей и фактической помощницей “Звука” являлась Элизабет Бентли (“Мирна”, “Умница”), которой он в последний период передоверил значительную часть своих связей с коммунистической партией и с агентурой, и которая после его смерти выдала ФБР все, что знала о нелегальной работе в США. Разоблачения Бентли стали одним из самых крупных и болезненных провалов в истории советской разведки. Их тяжесть усугблялась изначально непродуманным с точки зрения конспирации построением нелегального аппарата в Соеди-ненных Штатах, при котором широко практиковалось переплетение связей, совместная работа сетей внешней и военной разведок и негласного аппарата Коминтерна, а также “бригадный” метод деятельности резидентур
А Вы говорите: только ГРУ, только с 1939 года...
>Реально работа Коминтерна остановилась в 1939г. ГРУ с этого времени уже плотно занялась разведработой в США и в Европе на профессиональном уровне.
>В 1943 г. просто "забили последний гвоздь в крышку гроба" Коминтерна.
С уважением www.lander.odessa.ua