|
|
От
|
Агент
|
|
|
К
|
All
|
|
|
Дата
|
28.01.2002 00:49:13
|
|
|
Рубрики
|
Прочее; 11-19 век;
|
|
Скальпирование у индейцев и в Западной Сибири
А.П. Бородовский, А.В. Табарев
"Документально зафиксировано несколько разновидностей скальпирования: (1) простое скальпирование - снятие части кожи с головы вместе с волосами (ирокезы); (2) сложное скальпирование - снятие скальпа вместе с частью лица, шеи и ушами (чинук, сиу); (3) частичное скальпирование - снятие лишь небольшого участка кожи (размером с ладонь) с волосами с макушки (шошоны, шайены); (4) групповое скальпирование, при котором сразу несколько победителей срезали по фрагменту скальпа, обычай появился с распространением огнестрельного оружия и применялся тогда, когда после стычки или боя нельзя было однозначно определить, чья пуля поразила противника; (5) снятие скальпа ударом - часто, когда не было времени на обычную процедуру, просто наносился один или несколько быстрых и сильных ударов (siber-like blow); (6) снятие скальпа с лысых - обычай, малоизвестный между индейцами (по причине крайне малого числа лысых) и получивший распространение только с приходом европейцев; (7) неполное скальпирование - произведение надреза и лишь частичного отделения кожи с волосами от головы. Процедура производилась как часть пыток (Knowles, 1940). К числу исключительно редких разновидностей следует отнести снятие скальпа с погибшего в бою соплеменника (когда нет возможности унести с собой для погребения все тела и необходимо предотвратить снятие скальпа противником) и самоскальпирование (Nadeau, 1941).
Сохранились многочисленные описания об использовании индейцами скальпов. Их водружали одиночно и сериями на специальных раскрашенных шестах, подвешивали к поясу, к томагавку, на нос каноэ. Скальпами пользовались в церемониях и танцах (scalp dance), в играх, ими украшались наряды шаманов, скальпы вплетались в шнуры и веревки, которыми связывали пленников, скальпы в числе других предметов погребального характера укладывались с воином при похоронах. После снятия своего первого скальпа воин-ирокез был окружен рядом табу, и только по истечении определенного срока возвращался к полноценной жизни.
Исследователи по-разному интерпретируют смысл скальпирования - одни предпочитают видеть в нем лишь разновидность специфического военного трофея; другие рассматривают как видоизмененный (упрощенный) ритуал расчленения тела врага; третьи обращают внимание на символику головы и волос, а также на представления о переходе силы от побежденного к победителю (кстати, источником таких сил служили не только человеческие скальпы, но и скальпы птиц, животных); четвертые ссылаются на фольклорные данные, в которых душа оскальпированного становится слугой победителя. Последние две точки зрения достаточно близки и затрагивают глубокие ритуально-мифологические пласты культуры североамериканских индейцев.
Для народов Западной Сибири, в литературе известны только отрывочные свидетельства о этом обычае. К ним относятся противоречивые упоминания о скальпировании во время Казымского восстания 1933 г. (Головнев, 1995, с. 176), фольклорные мотивы манси (Гондатти, 1886, с. 64) и восточных хантов (Пелих, 1972, с. 372), косвенные свидетельства францисканского монаха Иоганки XIV в. (Аннинский, 1940, с. 93), факты скальпирования из Сайгатинского VI (10-11 вв.) из Среднего Приобья (Карачаров, 1999, с.164) и несколько сюжетов из остяцкого героического эпоса (Патканов, 1891, c. 45, 54, 66, 67). При этом давно известные в регионе археологические источники по скальпированию ни как не связывались с этим обычаем. Несмотря на то, что именно они являются единственным фактическим подтверждением древнейших упоминаний о скальпировании в Евразии. В частности, античные описания обычая скальпирования у скифов, относящихся еще к середине I тыс. до н.э., комментируются исключительно аналогиями из синхронных пазырыкских курганов с мерзлотой на Алтае (Стратановский, 1972, c. 520; Доватур, Каллистов, Шишова, 1982, c. 302). Однако, для точности таких параллелей следует обратить внимание на целый ряд деятелей осуществления этого обычая у скифов и пазырыкцев. Например, Геродот, вероятно, не случайно отмечал, что “головы всех убитых им в бою скифский воин приносит царю”. После чего, кожу с головы сдирают следующим образом – “на голове делают надрез около ушей, затем хватают за волосы и вытряхивают голову из кожи” (Геродот, кн. IV, 64, 1972, c. 202). Таким образом, в любом случае речь идет о скальпировании уже отсеченной от туловища головы при максимальном срезании всей поверхности волосяного покрова. Тогда как, голова скальпированного мужчины из 2-го пазырыкского кургана, судя по всему, была отрублена грабителями (Руденко, 1948, c.53), а не теми, кто снимал скальп. С другой стороны существуют и явные отличия в технике скальпирования, описанной у скифов и представленной в материалах пазырыкских курганов. По наблюдениям С.И. Руденко “кожа спереди была надрезана над лбом от одного уха до другого, через выступающий мысик волос, и содрана назад (Руденко, 1948, c. 54). Вероятно, это было связано как с особенностями прически, так и с тем, что скальп снимался без отсечения от тела головы. Последняя черта близка к способу скальпирования, известному у североамериканских индейцев Поэтому, вряд ли параллели описаний у скифов этого обычая с горноалтайскими находками могут претендовать на абсолютное соответствие. Более того, наверно, не следует рассматривать скальпирование во втором пазырыкском кургане исключительно как обычай, связанный только с западными территориями от Алтая (Марсадолов, 1996, c. 72). В курганной группе Быстровка-2 последней трети 1 тыс. до н.э (Искитимского района НСО) в Новосибирском Прибье были зафиксированы три достоверных случая скальпирования погребенных. В кургане 1 погребения 3 в парном захоронении взрослых мужчин в возрасте от 25-30 до 45-55 лет (по определению Е.Г. Шпаковой) на костях черепов прослеживались отчетливые следы скальпирования. Еще одно вторичное захоронение молодого мужчины (18-20 лет) со следами скальпирования было обнаружено в кургане 2 (погребение 2) Погребенный, очевидно, был захоронен в мешке или какой-то емкости, когда кости уже лишились мягких связующих тканей. Определенные аналогии этому имеются в некоторых раннеташтыкских захоронениях (Вадецкая, 1975, c. 178-180). На черепе второго костяка из к. 1, п. 3 кроме нарезок от скальпирования имелись признаки военного травматизма. Они были представлены следами от двух рубящих ударов, нанесенных по поверхности и основанию черепа. Другой удар был нанесен по сосцевидному отростку правой височной кости. Он пришелся прямо на выйную линию, где проходит граница прикрепления шейных мышц и начала роста волос. Очевидно, этот удар был нанесен сзади для отделения головы от тела перед скальпированием, что находит аналогии у скифов и в остяцком героическом эпосе. На других двух черепах следов отсечения головы, сохранившихся непосредственно на костях, не прослежено. Но, учитывая вторичность погребения 2 из кургана 2 такой вариант исключать не следует. Следы скальпирования на черепах из быстровского некрополя имеют определенные особенности. Например, чем моложе был возраст погребенного, тем длиннее нарезки, что обусловлено возрастными особенностями распространения и плотностью волосяного покрова. Возможно поэтому, у самого пожилого из скальпированных (к. 1 , П. – 3, костяк 1) нарезки на черепе были самыми короткими и неглубокими. Судя по их значительной глубине (от 1 до 0,3 мм.) и наличию заусениц в верхнем крае нарезок можно получить определенное представление о самой технике скальпирования. Поскольку известно, что большое проникновение лезвия в костную ткань связано с воздействием на нее в свежем состоянии (Бородовский, 1997, c. 2). Расположение зазубрин вверху на нарезках свидетельствует о работе лезвием снизу вверх при оттягивании волос на себя во время скальпирования. Расположение заусениц на нарезках всегда с одной стороны (верхней) определялось еще и поворотом головы жертвы справа налево в ходе срезания скальпа. Этим же, была обусловлена двойная линия полуспирали на всей поверхности костей черепов из Быстровки-2. В общем, такие особенности лишний раз подчеркивали то обстоятельство, что скальпирование велось с отсеченной головой, которой легко было манипулировать. Сходный способ упоминается и в остяцком героическом эпосе эпохи средневековья. Среди нескольких повествований о намерении победителей снять с врагов головную кожу ух-сор, особенно следует выделить один сюжет. В нем, голова самоедского князя Сось-Турума, отсеченная остяцким богатырем убегает от него, пытаясь сохранить свой скальп – “радужно-отливающую головную кожу” (Патканов, 1891, c. 67).
Не менее интересен исторический фон, с которым соотносятся известные из археологических источников случаи скальпирования. Если для Пазырыка пример такого обычая, опосредованно связывается с последствиями греко-персидских войн или периодом нестабильности в Китае (Марсадолов, 1996, c. 72, 73), то для Быстровки-2 налицо взаимосвязь с предверием эпохи великого переселения народов и гуннской экспансии (Бородовский, 1997, c. 53). Последние исторические события, несомненно имели для Западной Сибири, как и для всей Евразии глобальное значение. Именно это время, могло дать импульс для широкого распространения многих специфических военных обычаев с головами побежденных. Например, таких как чаши из черепов (Кондратенко, 1994,c. 31-32) и скальпирование. Все это в полной мере коснулось и западно-сибирской лесостепи, найдя свое отражение в быстровском некрополе. Не исключено, что случаи скальпирования в этом погребальном обряде могли составить часть той фактической основы, на которой в дальнейшем формировался более поздний героический эпос региона."
http://ethnography.omskreg.ru/page.php?id=181
--
Что народ думает об этой теме?