все, что Вы хотели знать о ВПК, но боялись спросить
Всем, здравствуйте!
Изживание комплекса
Использование рыночных стратегий в нерыночном секторе — дело амбициозное.
Характерное свойство российского массового и элитарного, политического и экономического сознания — парадоксальное сочетание комплекса неполноценности и чувства превосходства. То, что выражено формулой «Зато мы делаем ракеты...». Этим «зато» все сказано...
Все десять лет реформ оборонно-промышленный комплекс (ОПК) страны оставался предметом или истерического оплакивания с коммунистическим акцентом, или циничного осмеяния. Вполне естественный процесс изменения структуры экономики, попытки промышленности переориентироваться на реальный рыночный спрос больно ударили по советской экономике и ее основе — «оборонке». России досталось 70% ОПК Советского Союза, и, разумеется, эта доля советского наследия оказалась более чем избыточной. Потом были конверсия, умирание предприятий, невыплаты зарплат, неоплаченный оборонный заказ. Два года назад все постепенно стало меняться. Выяснилось, что оплакивание и осмеяние — непродуктивный путь. Просто для изживания комплекса неполноценности по поводу оборонного комплекса нужна политика. Осколки оборонного комплекса размазаны по России. Причем и в географическом смысле, и в отраслевом.
Утрата единства и неизбежная в этой ситуации финансовая недостаточность были столь очевидными, что кажется удивительным, почему только сейчас власть догадалась по крайней мере провести инвентаризацию всего того, что осталось в живом или полуживом состоянии. Политика, которую придумал куратор оборонного комплекса вице-премьер Илья Клебанов, проста и в то же время необычайно сложна. Простота замысла в том, что все способное производить нужную и конкурентную продукцию следует укрупнить, разбить по профильным секторам, образовать интегрированные холдинги (в них войдут и конструкторские бюро, и серийные заводы), которые, соответственно, проще финансировать и которыми легче управлять. Сложность — в масштабе такой работы, в преодолении лоббистского сопротивления, да, собственно, и в том, что государство разучилось управлять чем бы то ни было. ОПК — отрасль, которая совмещает в себе свойства и рыночной экономики (потому что продукцию комплекса можно продавать, и за большие деньги), и нерыночной (поскольку это область естественной ответственности государства). Отсюда и все проблемы, и плохо изживаемые комплексы.
Даже чтобы продать продукцию ВПК, нужна государственная политика, причем единая. Это тоже непросто, потому что государство вообще никогда не работало маркетологом. Использование рыночных стратегий в нерыночном секторе — дело весьма амбициозное, с не вполне ясными последствиями. Но если этим не заниматься, драма развала ОПК продолжится.
При оптимистическом сценарии такой единый, разбитый на крупные концерны государственный комплекс может быть весьма эффективен, потому что если что-то в нем реально заработает, то ОПК потянет за собой смежные отрасли.
Это то, что в экономической теории называется мультипликативным эффектом.
Например, если развивается жилищное строительство, то вслед за ним растет промышленность строительных материалов, если люди въезжают в новые дома, то им нужна мебель, и потому новые заказы получают мебельные предприятия.
«Оборонка» — не исключение. Только здесь речь идет о тех отраслях, в которых у нас в последние годы началось отставание, но которые составляют основу современной мировой экономики, — об отраслях высокотехнологичных, например электронике и радиотехнике.
Сочетание рынка и государства характерно и для структуры собственности ОПК нового типа. Например, в концерн «Сухой» войдут два государственных предприятия — Новосибирское и в Комсомольске-на-Амуре и Иркутский завод, где у государства нет даже блокирующего пакета. Есть и примеры целиком государственных унитарных предприятий, каковым должен стать концерн ПВО (результат грядущего объединения «Алмаза» и «Антея»). А будут еще концерны радиостроения, ракетно-космической обороны, радиоэлектронных систем противодействия, военной и гражданской проводной связи и несколько других. Что-то, вполне очевидно, имеет рыночную природу, а некоторые концерны заведомо нерыночны.
Однако холдинговая структура ОПК, по крайней мере, позволит контролировать финансовые потоки, изучать рынки и формировать единую маркетинговую политику.
В жизни, конечно, происходят гораздо более сложные процессы. Тот же самый «Сухой» создается уже два года — идет сопротивление. ОПК — такая же сфера столкновения разнонаправленных, в том числе и финансовых, интересов, как и любая другая отрасль экономики. Тем не менее схема, которая была предложена правительством (инвентаризация, концентрация ресурсов, холдингизация, единая маркетинговая стратегия) может оказаться эффективной. А в перспективе поможет изжить все советские оборонные комплексы и преодолеть технологическое отставание от развитых экономик.
(Время MN, 27.12.01г.)
------------------------------
Современность
(Кому принадлежит Россия: ВПК)
Сложившаяся сегодня структура военно-промышленного комплекса формально проста: каждое предприятие подведомственно одному из пяти оборонных агентств в зависимости от характера производимой продукции. Однако в ВПК царит полный структурный хаос. Он вызван тем, что все предприятия отрасли по форме собственности разделены на три группы — государственные, смешанные и частные. Но независимо от формы собственности, за редким исключением, предприятия фактически контролируются менеджерами, а их экономическое положение зависит прежде всего от наличия и объемов экспортных заказов.
Структура
Авиакосмическое агентство, Агентство по системам управления, Агентство по обычным вооружениям, Агентство по судостроению и Агентство по боеприпасам — на этих пяти столпах стоит сегодня российская оборонка. Именно через руководителей агентств Юрия Коптева, Владимира Симонова, Александра Ноздрачева, Владимира Поспелова и Зиновия Пака государство в лице вице-премьера Ильи Клебанова осуществляет управление предприятиями ВПК независимо от их форм собственности. Но агентства обладают лишь аппаратными возможностями по руководству заводами и конструкторскими бюро. У них нет главного — денег и права заказывать заводам производство продукции военного назначения.
Главным внутренним заказчиком вооружений является Министерство обороны. И именно от Минобороны зависит благополучие каждого конкретного предприятия. Дело в том, что едва ли не по всей номенклатуре производимых вооружений в России существует жесткая конкуренция разработчиков и производителен. И денег на всех не хватает. Поэтому решение военных, к примеру, о разработке нового танка на нижнетагильском «Уралвагонзаводе» на базеТ-90 может поставить крест на омском заводе «Трансмаш» с его Т-80. Именно Минобороны санкционирует новые разработки и финансирует научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы, которые впоследствии приносят предприятиям экспортную выручку, и именно Минобороны решает, разрешить ли продажу за рубеж тех или иных видов вооружений.
В этом смысле ключевой для оборонщиков является фигура замминистра обороны по вооружению. Сейчас эту должность занимает генерал-полковник Алексей Московский.
Наконец, главным связующим звеном между предприятиями ВПК и зарубежным покупателем является компания «Рособоронэкспорт». За исключением шести предприятий, которые имеют право самостоятельного экспорта своей продукции, вся оборонная промышленность может работать на внешнем рынке только через «Рособоронэкспорт». Он определяет, какую технику рекомендовать потенциальному заказчику (условно говоря, Т-80 или Т-90) и на каком заводе разместить тот или иной заказ. Поэтому глава «Рособоронэкспорта» в конечном итоге обладает даже большими возможностями по регулированию происходящих в отрасли процессов, чем госчиновники. Каждая группировка, занимавшая в российской властной иерархии доминирующее положение, чуть ли не первым делом начинала продвигать в госкомпанию своего ставленника. И в этой связи назначение в 2000 году главой «Рособоронэкспорта» бывшего сотрудника резидентуры КГБ в ГДР Андрея Бельянинова неожиданным не стало.
ВВС
Наибольшим спросом на внешнем рынке в последние годы пользовалась авиация. Начиная с 1995 года ее доля в экспорте российского оружия не опускалась ниже 50%.
Формально крупнейшей самолетостроительной корпорацией, разрабатывающей и производящей боевые самолеты, является авиационный военно-промышленный комплекс «Сухой». Он был создан в 1996 году указом Бориса Ельцина на базе «ОКБ Сухого», Иркутского (ИАПО), Комсомольского-на-Амуре (КнААПО) и Новосибирского (НАПО) авиапроизводственных объединений и Таганрогского авиационного научно-технического комплекса (ТАНТК). При создании АВПК предусматривалась передача ему госпакетов акций предприятий. Это дало бы возможность головной структуре реально управлять структурными подразделениями, которые за последние годы выполнили или выполняют заказы общей стоимостью почти $10 млрд.
Однако в действительности АВПК сейчас представляет собой небольшую управляющую компанию, которая контролирует лишь ОКБ,51% акций которого принадлежит государству (посты руководителей АВПК и ОКБ совмещает Михаил Погосян). Контрольный пакет акций ИАПО контролируется менеджментом предприятия во главе с президентом объединения Алексеем Федоровым, а государству принадлежит всего 14,7% акций. Поэтому завод проводит самостоятельную маркетинговую и инновационную политику за счет средств от поставок в Индию Су-30МКИ и налаживания там лицензионного производства. Схожая ситуация и на ТАНТК имени Бериева, разработчика самолетов-амфибий Бе-200: принадлежащие государству 38% акций предприятия переданы в АВПК, но остальные акции контролируются частными акционерами. КнААПО и НАПО сейчас не акционированы и являются государственными унитарными предприятиями, имеющими к АВПК формальное отношение. При этом НАПО, проводящее ремонт устаревших бомбардировщиков Су-24 и в будущем готовое приступить к сборке новых, но имеющих весьма туманные экспортные перспективы Су-34, большого интереса ни для кого не представляет. А вот КнААПО, реализующее многомиллиардные контракты на поставку Китаю самолетов Су-30МКК и организацию там лицензионного производства Су-27СК, могло бы стать ядром АВПК. Однако до последнего времени губернатор Хабаровского края Виктор Ишаев и гендиректор КнААПО Виктор Меркулов успешно сопротивлялись планам акционирования предприятия и передачи контрольного пакета его акций в АВПК.
И вот 26 ноября Владимир Путин подписал новый указ — о формировании ОАО «Авиационная холдинговая компания «Сухой»». Документ предполагает акционирование КнААПО и НАПО с передачей в АВПК 74,5% их акций и закреплением 25,5% за Российским фондом федерального имущества. Предполагается, что, когда оба авиазавода станут полноправными участниками единого холдинга, АВПК будет преобразован в АХК «Сухой».
Другой отечественный авиапромышленный гигант — Российская самолетостроительная корпорация (РСК) «МиГ» — только сейчас начинает выходить из кризиса, который неожиданно последовал за заключением в 1994 году первого крупного экспортного контракта (свыше $600 млн) на поставку Малайзии 18 истребителей МиГ-29. Признаки некоторого оживления стали появляться лишь в 1999 году, после назначения главой РСК бывшего конструктора ОКБ Сухого» Николая Никитина. Тогда концерну удалось продать самолеты МиГ-29 в Бангладеш, а в этом году последовали контракты с Бирмой и Йеменом.
Особняком в ряду российских авиастроительных предприятий стоит нижегородский авиазавод «Сокол» — он производит двухместные МиГ-29УБ,— фактически контролируемый сейчас группой «Каскол» во главе с Сергеем Недорослевым. Доставшийся нижегородцам относительно крупный самостоятельный контракт (на $325 млн) на модернизацию 125 индийских истребителей МиГ-21 реализуется на грани рентабельности, и перспективы «Сокола» весьма туманны.
Еще тяжелее ситуация с отечественными вертолетостроителями. Относительно стабильно лишь положение Кумертауского авиапроизводственного предприятия, которое за последние годы поставило в Индию и Южную Корею несколько десятков морских Ка-31 и Ка-32 разработки возглавляемого Сергеем Михеевым ОАО «Камов». В то же время, по сути, провалилась попытка продвижения на внешний рынок едва ли не самого разрекламированного российского ударного вертолета Ка-50 «Черная акула» и его двухместной модификации Ка-52 «Аллигатор». До сих пор за рубеж не продано ни одной машины, хотя ОАО «Камов» всерьез рассчитывало на турецкий и южнокорейский заказы общей стоимостью более $5 млрд.
ВМФ
Пожалуй, в самом тяжелом положении с развалом СССР и резким сокращением военных ассигнований оказалось кораблестроение. Производство кораблей и подлодок — самое дорогое военное производство (стоимость производства одного эсминца примерно равна стоимости производства 20 современных истребителей или 150 танков). Поэтому кораблестроительные заводы, сумевшие получить хотя бы один экспортный контракт, можно назвать вполне преуспевающими предприятиями.
Так, китайского заказа на производство всего двух эсминцев класса «современный» хватило санкт-петербургской «Северной верфи», чтобы войти в число крупнейших мировых экспортеров оружия: сумма контракта составила $1 млрд. Примерно столько же заработает санкт-петербургский Балтийский завод на строительстве трех фрегатов для ВМС Индии. Наблюдавшийся в 90-е годы спрос на подлодки класса Kilo предопределил устойчивое положение ЦКБ «Рубин» и завода «Адмиралтейские верфи».
В этих условиях даже заводы, специализирующиеся на производстве небольших кораблей и катеров, привлекли внимание частного капитала. Так, в «Объединенные машиностроительные заводы» Кахи Бендукидзе входит судостроительная фирма «Алмаз», которая летом этого года завершила выполнение греческого заказа стоимостью $100 млн на два десантных корабля на воздушной подушке «Зубр», а сейчас достраивает два сторожевых корабля «Светляк» для Вьетнама.
ПВО
В начале 90-х годов российские оборонщики связывали большие экспортные надежды с комплексами противовоздушной обороны. К этому времени СССР успел создать мощный задел в разработке средств ПВО. Комплексы ближнего радиуса действия «Тор», среднего радиуса «Бук» и дальнего действия С-300, а также переносные зенитные ракетные комплексы «Игла» уверенно опережали мировые аналоги. Однако эти надежды оправдались лишь частично.
Только две страны осуществили крупные закупки российских систем ПВО — Китай и Греция. Они приобрели С-300 и «Top-M1» на сумму свыше $1,5 млрд. Кроме того, Финляндия получила в счет погашения российского госдолга небольшую партию «Буков». Еще несколько сотен миллионов долларов заработал разработчик и производитель «Игл» Коломенское КБ машиностроения.
Тем не менее борьба за контроль над предприятиями — разработчиками и производителями систем ПВО все эти годы велась ожесточенная. В середине 90-х годов несколько предприятий, участвующих в производстве С-300П, создали ФПГ «Оборонительные системы». Благодаря поддержке высокопоставленных военных и аппаратному влиянию главы «Интерроса» Владимира Потанина ФПГ стала генеральным подрядчиком «Росвооружения» по реализации экспортных контрактов, общая сумма которых составила примерно $900 млн.
Гендиректор ЦКБ «Алмаз», разработчика С-300П, не вошедшего в состав ФПГ, Игорь Ашурбейли обвиняет «Оборонительные системы» в невыплате всех причитающихся конструкторам отчислений от экспортной выручки и пытается заменить ФПГ в роли головного подрядчика по выполнению экспортных контрактов.
Интересно, что прожить друг без друга «Алмаз» и «Оборонительные системы» не могут. Первый не обладает мощностями для серийного производства и к тому же является головным предприятием по разработке перспективной системы С-400, а ФПГ не может работать без «Алмаза», поскольку КБ является держателем технической документации по С-300П и С-400. Но и вместе две структуры работать тоже не могут. Глава «Оборонительных систем» Сергей Батехин выразил готовность передать государству контрольный пакет акций головной компании для последующего создания единого «концерна ПВО», подразумевая, что ключевые посты в концерне достанутся менеджменту ОАО. Однако менеджеры «Алмаза», фактически контролирующие предприятие несмотря на то, что 51% его акций принадлежит государству активно сопротивляются этим планам, поскольку считают, что единственной целью руководства «Оборонительных систем» является установление контроля за финансовыми потоками концерна.
Неожиданным союзником «Алмаза» в этой борьбе стал самый сильный в настоящее время игрок в отрасли — концерн «Антей». Неожиданным, потому что руководители НПО «Антей» и ЦКБ «Алмаз» конфликтовали между собой на протяжении полувека. В российской оборонке, наверное, никогда не было более непримиримых врагов, чем генконструкторы Вениамин Ефремов и Борис Бункин. Но «Антей» так и не смог продвинуть на внешний рынок свою модификацию С-300 — С-300В (создавался для сухопутных войск, а С-300П — для войск ПВО), зато с 1998 года начал успешно продавать комплексы «Тор-М1» и выручил уже более $700 млн. «Антей» является государственным унитарным предприятием, но де-факто полностью контролируется менеджментом во главе с гендиректором концерна Юрием Свириным и к тому же имеет право самостоятельного экспорта. Поэтому, как и «Алмаз», этот концерн категорически не заинтересован в создании «концерна ПВО» во главе с менеджерами «Оборонительных систем».
Обычные вооружения
Крупнейшим оборонным предприятием-экспортером, обладающим правом самостоятельной продажи своей продукции за рубеж, является Тульское КБ приборостроения (КБП). До 2000 года предприятие за счет поставок ракетно-пушечных комплексов «Тунгуска» и противотанковых ракетных комплексов заработало до $500 млн, а в прошлом году заключило сенсационный контракт с ОАЭ на $734 млн на поставку 50 новейших ракетно-пушечных комплексов «Панцирь-1С». Сенсационный, потому что «Панциря» как такового еще не существует, и многие специалисты считают, что создать комплекс ПВО с заявленными КБП характеристиками просто невозможно. Тем не менее гендиректор и генконструктор КБП Аркадий Шипунов, несмотря на то что предприятие имеет статус унитарного госпредприятия, сейчас является одной из самых влиятельных фигур в отрасли.
Но первым из предприятий-производителей военной техники для сухопутных войск крупный экспортный контракт получил Курганмашзавод, который в 1992-1997 годах поставил более 500 БМП-3 в ОАЭ и более 100 БМП-2 и БМП-3 в Кувейт на общую сумму около $1,5 млрд. Позднее в счет погашения госдолга он поставил в Южную Корею 40 БМП-3 за $210 млн и более 40 БМП-3 на Кипр за $68 млн. Именно под эти контракты курганский завод приобрел «Роспром» Михаила Ходорковского. Правда, сейчас объемы поставок БМП резко сократились, олигарх потерял интерес к оборонке, и в прошлом году Курганмашзавод был продан компании СИБУР.
После приобретения «Русским алюминием» Горьковского автозавода владельцем оборонного производства стал еще один отечественный промышленный гигант: в структуру ГАЗа входит расположенный в Арзамасе машиностроительный завод, производящий бронетранспортеры — БТР-80 и БТР-90.
Драматичная борьба развернулась во второй половине 90-х годов между двумя российскими танковыми заводами — омским «Трансмашем» и нижнетагильским «Уралвагонзаводом». С 1996 года новых контрактов у заводов не было, и стало ясно, что выживет то предприятие, которое получит новый крупный экспортный заказ. «Трансмаш» сделал ставку на крупный греческий тендер — и проиграл. А вот «Уралвагонзавод» в этом году получил заказ на производство и организацию лицензионного производства Т-90С в Индии общей стоимостью $730 млн. Это и решило многолетний спор «Трансмаша» и «Уралвагонзавода» — сейчас уже очевидно, что заказ Минобороны на разработку нового основного боевого танка для российской армии получит Нижний Тагил.
Перспективы
В октябре-ноябре правительство и президент утвердили два основополагающих документа: федеральную целевую программу «Реформирование и развитие оборонно-промышленного комплекса в 2002-2006 годах» и «Основы политики РФ в области развития оборонно-промышленного комплекса на период до 2010 года и дальнейшую перспективу». Документы декларируют курс на концентрацию научно-исследовательских и промышленных мощностей, что должно привести к формированию примерно 50 оборонных холдингов и концернов. И хотя в частных разговорах директора и губернаторы жалуются, что головные компании концернов превратятся в новых никому не нужных посредников между заводами и заказчиками, открыто сегодня никто не решается возражать против планов, утвержденных президентом. Более того, многие частные владельцы заводов даже готовы пойти на добровольное увеличение государственной доли в акционерных капиталах своих предприятий. Они понимают, что в этом случае им будет проще добиться получения госзаказа.
Однако это вовсе не означает, что процесс формирования концернов пройдет гладко. Напротив, сейчас начинается борьба за то, в какой форме проводить объединения, и за кандидатуры руководителей концернов. Потому что именно от этого зависит в итоге судьба объединяемых предприятий. А поскольку в каждом конкретном случае концерны будут формироваться на основании указа президента, то как раз сейчас и начинается решающий этап борьбы лоббистских группировок за подписи президентских и правительственных чиновников.
Наиболее интересным событием последнего полугодия стал запуск двух первых российско-индийских авиаракетных проектов, что позволит создать единое российско-индийское военно-экономическое пространство, аналогичное европейскому и формирующемуся трансатлантическому.
(Коммерсантъ-Власть, 04.12.01г.)
---------------------------------
Тенденции
(Кому принадлежит Россия: ВПК)
Константин Макиенко, заместитель директора Центра анализа стратегий и технологий
Новые брэнды и новые игроки
Главной тенденцией 2001 года стало появление новых брэндов в авиапромышленности и связанных с ней производствах бортового радиоэлектронного оборудования и авиационных агрегатов. Поскольку основным источником валютных поступлений в Россию является экспорт истребителей семейства Су-27, строительство новых компаний активнее всего протекает на базе заводов и КБ, связанных с производством и разработкой этих машин.
Так, Иркутское авиационное производственное объединение (ИАПО), которое возглавляет Алексей Федоров, подписало в конце прошлого года грандиозный контракт стоимостью более $3 млрд с Индией на лицензионное производство 140 новейших многофункциональных истребителей Су-30МКИ. В активе у ИАПО имеется соглашение на поставку Дели еще 32 таких самолетов. Таким образом, Алексей Федоров получил возможность проводить предельно независимую промышленную и инновационную политику Летом этого года стало известно о покупке объединением контрольного пакета акций ОКБ «Русская авионика», которое под руководством Михаила Коржуева ведет НИОКР в области модернизации истребителей семейства Су-27/30. Так ИАПО обзавелось собственным инновационным центром и уменьшило зависимость от «ОКБ Сухого». Кроме того, ИАПО владеет 70% акций ЗАО БЕТАИР, которое ведет работы по маркетингу и продаже самолетов-амфибий Бе-200. В настоящее время портфель заказов ИАПО оценивается в $4 млрд. В период с 2002-го по 2005 год ожидается получение заказов еще на $1,5-3,2 млрд. ИАПО первым из предприятий ВПК стало работать с финансовыми инструментами, начав реализацию с марта этого года вексельной программы. Наконец, европейский концерн EADS планирует разместить на ИАПО производство элементов фюзеляжа своих аэробусов.
Другая корпоративная структура, которая громко заявила о себе в последний год, работает в области создания бортового радиоэлектронного оборудования (БРЭО). МФПГ «Аэрокосмическое оборудование», которой руководит Сергей Бодрунов, объединяет более 20 предприятий, разрабатывающих и производящих БРЭО для двух основных российских истребителей — Су-27 и МиГ-29. Считается, что МФПГ производит для них 60% всех авиационных приборов. Благодаря крупным китайским и индийским контрактам портфель заказов «Аэрокосмического оборудования» достиг $1 млрд. Бодрунов владеет почти 12% акций ИАПО и стремится создать новый плацдарм в бизнесе, связанном с производством агрегатов для истребителей семейства Су-27,— двигателестроении. Владея 20% акций КБ «Люлька-Сатурн», которое является разработчиком двигателей АЛ-31Ф для Су-27, Бодрунов оспаривает правомерность создания двигателестроительной корпорации «Сатурн», которая образована путем слияния и перехода на единую акцию КБ «Люлька-Сатурн» и серийного завода-производителя «Рыбинские моторы». Президент новой структуры, о создании которой было объявлено летом этого года, Юрий Ласточкин строит корпорацию, преодолевая ожесточенное сопротивление миноритарных акционеров, во враждебном окружении конкурирующих двигателестроительных заводов — московского «Салюта» и «Пермских моторов».
Наконец, в октябре было объявлено о получении лицензии еще одной корпоративной структурой, работающей в области бортового оборудования. Научно-производственный центр «Технокомплекс», производящий до 40% БРЭО для Су-27 и МиГ-29, кристаллизуется вокруг Раменского приборостроительного КБ (РПКБ), которое фактически принадлежит его генеральному директору Гиви Джанджгаве. Интересно отметить, что ИАПО тяготеет к работе с «Аэрокосмическим оборудованием», в то время как традиционные корпорации первого поколения АВПК «Сухой» и РСК «МиГ» предпочитают сотрудничать с РПКБ.
Еще один новый игрок на поле ВПК — Межрегиональный инвестиционный банк (МИБ). Он стал широко известен год назад, когда активно включился в борьбу с Гута-банком за контроль над Московским вертолетным заводом (МВЗ). Борьба увенчалась успехом, и близкий к банку Юрий Андрианов занял пост генерального директора завода. Кроме того, банк владеет активами на ряде судостроительных заводов, которые в основном выпускают корабли малого и среднего водоизмещения — катера, корветы и сторожевики (фрегаты). В августе было объявлено о создании с участием МИБа Ассоциации малого и среднетоннажного судостроения, которая объединила полностью и частично контролируемые банком судостроительные заводы. Ассоциацией руководит бывший начальник военно-морского департамента «Росвооружения», а ныне вице-президент МИБа Михаил Хейфиц.
Впрочем, МИБ только кажется новым игроком в оборонке. Этот банк на самом деле давно и активно работает с предприятиями ВПК и государственными посредниками по торговле оружием. Строительство вокруг МИБа кораблестроительной квазикорпоративной структуры может повлиять на расклад сил в судостроительной промышленности России. Например, вошедшая в ассоциацию калининградская верфь «Янтарь», где достраиваются два сторожевых корабля класса «корсар», вполне способна изменить конфигурацию российских предложений на рынке военно-морской продукции, которая до сих пор формировалась «Северной верфью» и Балтийским заводом.
Традиционные брэнды: борьба за выживание
Маркетинговая и инновационная активность новых игроков оживила и старые brand-names. После продолжительного периода кадровой и организационной нестабильности новый генеральный директор РСК «МиГ» Николай Никитин построил первую вертикально интегрированную авиационную компанию. Прежние очаги сепаратизма — АНПК имени Микояна и серийный завод МАПО — взяты под полный контроль управляющей компании и трансформированы соответственно в инженерный и производственный центры. В последнее время улучшилась ситуация с продажами МиГ-29 на мировом рынке. Только в этом году подписаны контракты с Бирмой и Йеменом на сумму более $0,5 млрд. Интересно, что в системе «МиГ» могло произойти такое же расщепление брэнда, какое сейчас наблюдается в системе «Сухой». Альтернативный полюс корпоративного строительства мог быть сформирован вокруг нижегородского завода «Сокол», ситуация на котором во многом напоминает положение иркутского завода. Подобно ИАПО, «Сокол» является акционерным обществом со значительной долей частного капитала и расположен в областном городе с относительно дешевой, но квалифицированной рабочей силой. Однако в отличие от Алексея Федорова директор «Сокола» Василий Панков не захотел или не смог аккумулировать контрольный пакет акций своего предприятия и не стал вкладывать деньги в НИОКР аналога истребителя Су-30МКИ в классе легких истребителей — многофункциональный комплекс МиГ-29УБТ с радаром с фазированной решеткой «Оса». В июне прошлого года 38% акций «Сокола» приобрела группа компаний «Каскол», президент которой Сергей Недорослев рассчитывает сделать завод производственной площадкой для реализации своего проекта строительства семейства региональных самолетов.
По всей вероятности, в начале 2002 года активизируется процесс корпоративного строительства и вокруг АВПК «Сухой». Сейчас управляющая компания и ее руководитель Михаил Погосян эффективно контролируют «ОКБ Сухого» и одновременно ведут борьбу с руководством Хабаровского края и КнААПО за финансовые потоки, которые КнААПО получает в результате выполнения больших китайских заказов на истребители Су-30МКК.
Параллельно с процессами расщепления традиционных брэндов наблюдается тенденция к их диффузии. Так, после нескольких волн миграции инженеров и топ-менеджеров из системы «Сухой» в «МиГ» и обратно уже с большим трудом можно говорить об оригинальных микояновской и суховской конструкторских школах. Появляются и признаки производственной конвергенции двух научно-промышленных систем. Так, РСК «МиГ» в случае подписания контракта на поставку в Индию палубных истребителей МиГ-29К предполагает разместить производство крыльев на КнААПО, которое имеет опыт строительства палубных истребителей Су-33.
Международная кооперация: пилотные проекты
Возможно, самые значимые события этого года в области ВПК пока теряются на фоне информационного шума, связанного с АВПК «Сухой» и «концерном ПВО». Этими событиями являются первый пуск российско-индийской ракеты PJ-10, осуществленный в рамках реализации проекта BraMos, и обнародование информации о начале НИОКР по созданию совместного российско-индийского многофункционального транспортного самолета Ил-214/МТА. С российской стороны в этих проектах участвуют Реутовское НПО машиностроения, которым руководит Герберт Ефремов, Иркутское АПО и КБ имени Ильюшина, а с индийской — Организация оборонных исследований (DRDO) и авиастроительная корпорация HAL. Более того, вице-премьер Илья Клебанов недавно заявил, что Россия совместно с Индией будет разрабатывать боевой самолет пятого поколения. Предметные переговоры на этот счет должны начаться уже в следующем году, после того как правительство официально назовет фирму-подрядчика с российской стороны (этим подрядчиком наверняка станет «Сухой»).
Значение этих событий огромно. Основной поток военно-промышленных трансакций в мире осуществляется не на свободном рынке, а внутри замкнутых или полузакрытых военно-экономических зон — европейской и формирующейся трансатлантической. У России нет ни единого шанса остаться на рынке вооружений или даже просто сохранить остатки своей оборонной промышленности, если она немедленно не приступит к формированию таких же больших международных военно-экономических полей. Индия — практически идеальный международный партнер. В отношениях с Дели нет военно-политических рисков, как с Китаем. Финансовые возможности сторон сопоставимы, как сопоставимы и культуры менеджмента и бюрократические практики. Даже относительно низкая платежеспособность Индии — фактор скорее положительный. Если бы у индийских военных и промышленников было больше денег, место России оказалось бы занятым Израилем и Францией.
