|
|
От
|
Глеб Бараев
|
|
|
К
|
All
|
|
|
Дата
|
06.09.2000 08:21:29
|
|
|
Рубрики
|
WWII; Спецслужбы; Флот;
|
|
Таранто - генеральная репетиция Перл-Харбора
Отрывок из статьи Геннадия Фролова.
Одиннадцатого ноября 1940 года, примерно в восемь часов вечера, в небе над итальянской военно-морской базой в заливе Таранто появился вражеский гидросамолет. Поднялась тревога, силы военно-воздушной обороны открыли огонь, и самолет исчез за горизонтом. Командующий базой адмирал Артуро Рикарди удивленно пожал плечами. Ну, еще один разведывательный самолет с Мальты…
Адмирал дал сигнал отбоя тревоги. Происшествие казалось ему заурядным. Ведь Таранто был самым спокойным местом на всем Средиземном море… Оборона здесь была организована довольно надежно: 80 аэростатов воздушного заграждения, 21 зенитная батарея (101 орудие), почти 200 ручных и станковых пулеметов, 13 тысяч метров противоторпедных сетей, не считая вооружения стоявших в бухте судов…
11 ноября вечером в заливе был чуть ли не весь итальянский военно-морской флот — 6 линейных кораблей, 9 крейсеров, 27 миноносцев, 16 подводных лодок и 40 торпедных катеров. В Риме в адмиралтействе царила уверенность, что никому и в голову не придет совершить нападение на Таранто.
Эту мысль полностью разделял и Лондон. Таранто, попросту говоря, неприступен. Одним из немногих, кто придерживался противоположного мнения, был главнокомандующий британским средиземноморским флотом адмирал Эндрю Канингем. По его мнению, неприятельские суда, стоявшие в бухте и не имевшие пространства для маневра, представляли собой идеальную мишень для удара с воздуха, при условии, если самолетам все же удастся прорваться сквозь сеть итальянской противовоздушной обороны. Хотя шансов для успеха было мало, Канингем считал, что нужно попробовать. В конце концов он убедил в этом и руководство вооруженных сил.
Большая часть чинов и раньше считали план Канингема нелепостью, а когда узнали, какой тип самолетов он выбрал, утвердились в своем решении окончательно. “Ферри суордфиш”?! Да эти летающие гробы и так держались в воздухе только благодаря помощи провидения! На первый взгляд, выбор действительно казался странным. Это были четырехкрылые машины с фиксированным стальным трапом, открытой пилотской кабиной. Крылья обтянуты полотном, число оборотов пропеллера фиксированное, максимальная скорость — всего 222 километра в час. Торпед нет… Когда какая-нибудь из этих машин садилась на поле рядом с элегантными “спитфайерами”, военные летчики в шутку кричали пилоту: “Вы, вероятно, Орвилл Райт?”
Однако благодаря своей конструкции эти старомодные самолеты были удивительно подвижны на малых скоростях и потому как бы специально созданы для точной торпедной атаки. Кроме того, они могли летать на высоте пяти с половиной метров и при этом ни с чем не столкнуться. В Таранто выяснилось, насколько это было важно. Смешные четырехкрылые летательные аппараты были неуязвимы для зениток, поскольку летели ниже угла обстрела.
Итак, гидросамолет, к которому так равнодушно отнесся адмирал Рикарди, выполнив задание, возвратился на британский авианосец “Иластриус”. Ни один из итальянских кораблей не покинул бухты. Для командира авианосца адмирала Артура Листера это было знаком, что атаку можно начинать.
В ту ночь англичанам невероятно везло. За день до этого ураганный ветер оборвал фалы 60 итальянских аэростатов. Хотя весь следующий день их команды не покладая рук трудились над установкой баллонов, к ночи в небе раскачивалось всего 27 аэростатов.
Другое благоприятное обстоятельство было связано с адмиралом Рикарди. Дело в том, что противоторпедные сети были установлены лишь при входе в залив, а не рядом с каждым судном. Адмирал отдал об этом приказ, но проверить его выполнение не успел или забыл. Командиры судов, стоявших в Таранто, мыслили, как все моряки: сети тяжелы, громоздки и будут мешать маневрам судов в бухте. Они считали, что сетей у входа в бухту вполне довольно. Но итальянцы не приняли в расчет факта, что на британском флоте уже существовали торпеды с деревянными закрылками и магнитными взрывателями. Они могли действовать на малых глубинах и взрываться, проходя под килем корабля, — следовательно, ниже сетей.
Атака началась в 22 часа 50 минут. За сутки англичане потеряли всего два самолета из 21, участвующего в нападении. Погибли четыре летчика. Снимки, сделанные на следующий день разведсамолетами, показали: полная победа! Потоплен линейный корабль “Кавоур”, тяжелые повреждения получили линейные корабли “Литорио” и “Дулио”, легкие — крейсер “Тренто” и два миноносца. Уничтожены нефтехранилище, база гидросамолетов. Одним ударом истреблена чуть ли не половина итальянского военно-морского флота. Несколько дней спустя остальные суда покинули Таранто и ушли в более безопасную Неапольскую бухту. Италия потеряла господство на Средиземном море.
В разведслужбах Германии и Японии царило необычное оживление. Британские агенты сообщили в Центр, что один высокопоставленный сотрудник абвера помог члену японской военной миссии выехать на место событий и лично познакомиться со всеми подробностями катастрофы. Но почему залив Таранто так заинтересовал Японию? Ответ содержался в папках с извещениями японских военных атташе в Лондоне и Риме. Эти папки вскоре после атаки оказались на столе командующего японским тихоокеанским флотом адмирала Ямамото.
Сообщения подтверждали разведданные, что англичане использовали закрылки, позволявшие торпеде даже в мелкой воде двигаться прямолинейно. Это помогало избежать нежелательного “болтания”. Глубина залива Таранто — всего 16—25 метров. Выполнимо ли что-либо подобное на вдвое меньшей глубине?
Ямамото был уверен в этом. Следовательно, его план нападения на Пёрл-Харбор вполне осуществим.
Между тем британская разведка узнала нечто из ряда вон выходящее от двойного агента югослава Душана Попова, работавшего и на абвер, и на “Интеллидженс сервис”. Попов получил от немецкой разведки задание собрать как можно больше сведений об американской военно-морской базе Пёрл-Харбор. По мнению “Интеллидженс сервис”, немцам эта информация не нужна. Единственный логический вывод: ее запрашивает Токио. Попов получил из Лондона еще одно задание: тотчас оповестить об этом американцев. Американца, с которым встретился Попов, звали Джон Эдгар Гувер. Директор ФБР выслушал агента, но затем представил все как провокацию немецкой разведки. Неизвестно, передал ли вообще Гувер данные, полученные от Попова, американской военной разведке. Что касается американского военного флота, его командование и впредь было уверено, что применение торпед на мелководье невозможно и что противоторпедные сети — ненужная канитель. Командующий американским тихоокеанским флотом выразился так: пока не изобрели чего-нибудь лучшего, нет необходимости выдавать морякам противоторпедные сети. И в Пёрл-Харборе их не было.
До ноября 1941 года японцы смогли решить вопрос применения торпед на малых глубинах. И подобно британцам оснастили их деревянными закрылками. Вот текст шифровки, посланной японским агентом 5 декабря из Пёрл-Харбора флоту Ямамото, который на всех парах двигался к Гавайям: “Военные корабли без кринолина”.
Залив Таранто был генеральной репетицей Пёрл-Харбора. Все случилось так, как и предупреждал тайный агент Душан Попов. Вот как он сам описывает встречу с шефом ФБР в книге “Мотоцикл”, изданной много лет спустя после войны.
— Садитесь, Попов, — сказал Гувер, согнувшись над письменным столом. Он посмотрел на меня, как на шкодливого щенка, нагадившего ему на ковер. — Я руковожу самой чистоплотной разведкой в мире, — возвысил голос директор ФБР, — а вы явились неизвестно откуда и всего за шесть недель натворили черт знает что! Поселились в самом роскошном номере “Парк-авеню”, флиртуете с киноактрисами и своим безнравственным поведением разлагаете моих сотрудников! Я больше этого не потерплю! — Он ударил ладонью по столу, как бы желая вбить эти слова наподобие гвоздя в мою голову. — Вы такой же, как все двойные агенты. Выпрашиваете у нас данные, чтобы продать их немцам, получить кучу денег и впредь вести роскошную жизнь…
Разговор между всесильным шефом американской разведки и немецко-британским агентом Душаном Поповым длился не более пяти минут. Закончился он, по словам Попова, так:
— Счастливого вам пути, — буркнул он сквозь зубы. — Я доволен, что смог вас убедить.
Когда я пешком возвращался домой, в голову пришла мысль, что Гувер — один из самых крупных негодяев, которых я когда-либо встречал. Было ясно, что он подарит необычайно важную победу немцам и японцам на серебряном блюдечке…
Так в своей автобиографической книге “Мотоцикл” (агентурная кличка Попова в британской разведке), за которую он получил 125 тысяч долларов и которая переведена на 17 языков, Душан Попов делает вывод, что главным виновником поражения американского тихоокеанского флота под Пёрл-Харбором 7 декабря 1941 года был, несомненно, шеф американской разведки.
Четырьмя месяцами ранее Д. Попов по заданию абвера и с согласия “Интеллидженс сервис” вылетел из Лиссабона в Соединенные Штаты для создания там обширной шпионской сети. Он также должен был установить места расположения военных складов, минных полей, число дамб, добыть схемы аэродромов, узнать глубины залива в районе Пёрл-Харбора, изучить ситуацию с сетями защиты от торпед. И еще множество деталей, связанных с крупнейшей на Тихом океане военно-морской базой. Сведения о готовящемся нападении оказались на столе Джона Эдгара Гувера. Дальнейшая судьба этих исключительно секретных данных неизвестна. Седьмого декабря 1941 года Попов находился на борту парохода, шедшего из Рио-де-Жанейро в Соединенные Штаты. Капитан сообщил пассажирам о нападении на Пёрл-Харбор. Подробности пока не были известны. Уверенный, что предупрежденные им американцы приняли все необходимые меры, Попов победно улыбался. Он думал: “Это было известие, которого я ждал. Я не мог ничего сказать своим спутникам, чтобы успокоить их, но был уверен, что американский флот одержал крупную победу над японцами. Ведь я предупредил американцев еще четыре месяца назад”.
Много лет спустя, когда уже не грозила опасность попасть под суд согласно закону о сохранении служебной тайны (Official Secrets Art), запрещавшему даже упоминать о характере его работы, Д.Попов сообщил журналистам следующее:
— В начале 1944 года мой “ягуар” в Лиссабоне разлетелся на кусочки от взрыва бомбы. Я установил, что ни англичане, ни немцы к взрыву не причастны. Оставались американцы… Вероятно, мне хотели заткнуть рот как нежелательному свидетелю подробностей унижения под Пёрл-Харбором…