От Игорь Островский Ответить на сообщение
К Мелхиседек Ответить по почте
Дата 25.11.2001 10:52:03 Найти в дереве
Рубрики WWII; Суворов (В.Резун); Версия для печати

Мнение одного антирезуниста

...
Итак, вопреки фундаментальнейшим историческим фактам, г-н Резун представляет нацистскую Германию жертвой советской агрессии. Гитлеровское же вторжение в СССР в его (и Гёббельса) интерпретации оказывается вынужденной превентивной мерой. Надо сказать, что в самой Германии инициативы г-на Резуна не остались совсем без отклика. Правда, утверждать, что операция «Барбаросса» носила субъективно превентивный характер не осмелился, насколько мне известно, никто. Достаточно хорошо известно, что ни Гитлер, ни его генералы, ни его разведка никакого нападения со стороны СССР не ожидали и что Восточный поход планировался нацистами по собственной инициативе с июня 1940 г. и без всякого повода со стороны Советского Союза. Однако ряд авторов (как правило, не профессиональных историков) утверждает, что хотя германское руководство и не знало об агрессивных намерениях СССР, но, тем не менее, немецкий удар носил, пусть совершенно непреднамеренно, объективно превентивный характер. То есть, субъективно готовились-то к агрессии, но, объективно рассуждая, получилась как бы оборона, во всяком случае упреждающий удар.
Нетрудно заметить, что ключевую роль в этих рассуждениях играет понятие превентивности. Поэтому будет разумным рассмотреть это понятие поподробнее. Для простоты рассуждений редуцируем антураж до минимума. Допустим, некто, назовём его А, обитает с семейством под неким баобабом.. Под соседними баобабами обитают коллеги по несчастью Б, В, Г, Д... . Коллега Г за отчётный период успел отправить на тот свет коллег Б и В. И нет основаной думать, что он на этом остановится. Следовательно А начинает смутно догадываться, что рано или поздно дело может дойти и до него. Поскольку у него нет ещё желания отправится к праотцам, то он начинает строить какие-то планы, возможно оборонительного, возможно наступательного характера. При этом он не считает, что делает что-то нехорошее: в конце концов, право на самооборону включает и право превентивного удара. Однако коллега Г имеет на этот счёт своё собственное мнение. Он понимает, что А, не будучи идиотом, догадывается о грозящей ему опасности и, не собираясь сидеть и дожидаться смерти, наверняка замышляет что-то. А раз А замышляет что-то, то, следовательно представляет для Г опасность. Поэтому Г вправе упредить эту опасность и нанести по А, в свою очередь, пре-превентивный удар. Но и А, предвидя такой ход событий, понимает, что у него нет другого выхода, кроме как опередить Г и подготовить пре-пре-превентивный удар. Коллега Г, опять таки, видит единственное спасение в пре-пре-пре-превентивном нападении, на что А может ответить только... и т.д. и т.п.
Теперь представим, что коллега А всё же решился, один или в дружеской компаниии, предупредить неизбежное, - подстерёг коллегу Г где-нибудь на водопое и «обезопасил» его на вечные времена. Наблюдатель, видевший только эту последнюю сцену, решит, что стал свидетелем подлого убийства. Но тот, кто лучше знаком с ситуацией и учитывает предысторию вопроса, скажет, наверняка, что коллега Г получил по заслугам и что у коллеги А, собственно, не было другого выхода.
Из вышесказанного очевидно следует, что мы можем придти к различным выводам, в зависимости от того, рассматриваем мы всю цепочку событий или только часть её. Также очевидно, что мы можем манипулировать выводом, подобрав для рассмотрения нужную нам часть цепочки. И наконец, очевидно, что понятие превентивности само по себе в сколько-нибудь сложных случаях практически бесполезно при анализе ситуации.
(К слову сказать, понятие превентивности в германской военно-политической традиции имеет весьма широкую трактовку. Превентивным в ней считался удар по всякой стране, достаточно сильной, чтобы представлять потенциальную угрозу для Германии самим фактом своего существования. Наличие непосредственной угрозы не считалось при этом обязательным. С этой точки зрения было бы превентивным, скажем, нападение Германии на Россию в 1887 г., которого добивался Мольтке-старший. (Об этом см. Manfred Messerschmidt. Praeventivkrieg? – in: Praeventivkrieg? Der deutsche Angriff auf die Sowjetunion. Frankfurt am Main, 2000. S. 29) И он был прав. Когда в 1914 г. немцы попытались «разобраться» с Францией, Россия воткнула таки нож в спину Германии. С этой же точки зрения и все войны Гитлера были превентивными. )
Вывод из вышесказанного столь же логичен, сколь и тривиален – исторические факты нельзя рассматривать и оценивать вне исторического контекста в его совокупности. Тот, кто рассматривает исторические факты, вырывая их из контекста, фальсифицирует историю. С заранее обдуманным намерением или без оного – вопрос второстепенный.
Этот нехитрый трюк и был проделан г-ном Резуном. Он вычленил вопрос о происхождении советско-германской войны из более широкого контекста II мировой войны, и тем самым фальсифицировал его. Если рассматривать эту проблему в должном историческом контексте, то, по-моему, ясно, что Советский Союз никак не мог быть агрессором относительно нацистской Германии. СССР мог в предвидение гитлеровской агрессии планировать сугубо оборонительную, активно-оборонительную или чисто наступательную стратегию – все эти варианты, тем не менее, подпадали бы по форме и по существу под понятие необходимой обороны. (Агрессивная война – понятие политическое и моральное, наступательная – понятие стратегическое; наступательная – не обязательно автоматически значит агрессивная.)
Существенными при рассмотрении этой проблемы являются следующие моменты:
- II мировая война была начата нацистской Германией;
- расширение рамок II мировой войны происходило в результате нападения Германии или её союзников на всё новые страны;
- нападение нацистской Германии и её союзников на Советский Союз было неизбежным;
- это нападение было подготовлено и осуществлено независимо от того, какие военные планы имел СССР.

Представим себе, однако, что гитлеровская Германия всё же не собиралась сама нападать на Советский Союз (так же как она не собиралась нападать и на Соединённые Штаты). Было бы в этом случае вступление в войну против Германии преступлением, агрессией? Следовало ли Советскому Союзу сидеть и не вмешиваться, глядя как нацистская Германия консолидирует свои завоевания, становясь практически неуязвимой? Г-н Резун (и Адольф Гитлер) бесспорно сказали бы – следовало бы! У меня, однако, на этот счёт несколько иное мнение. Поэтому я ввожу дополнительные тезисы:
- разгром нацистской Германии и её союзников был в это время приоритетной задачей человечества, вступление в войну против держав оси было политической необходимостью и моральным долгом для каждой страны, безотносительно к тому в какой форме это произойдёт;
- вопрос о наличии или отсутствии у СССР планов наступательной войны является сугубо техническим и не имеет морального измерения, никак не влияя на положение об исторической правоте советского народа в Великой Отечественной войне.

С комсомольским приветом!