|
|
От
|
Dvornik
|
|
|
К
|
All
|
|
|
Дата
|
03.10.2001 17:04:08
|
|
|
Рубрики
|
Суворов (В.Резун);
|
|
комментарий к "Ледоколу", глава 9 (очень большие)
Глава 9
В этой главе В. Суворов очень много цитирует книгу И.Старинова «Мины ждут своего часа». Для большей убедительности контраргументов я буду цитировать ту же книгу, Старинов И.Г. «Записки диверсанта», Альманах "Вымпел", Москва 1997.
Насколько я могу судить, «Мины ждут своего часа» – название первой части книги. Основное цитирование (и у меня, и у В.Суворова) идет из третьей части книги - «…если завтра война» и четвертой части - «Пройди незримым». Но для устранения путаницы я буду давать ссылки на И.Старинова не как и В.Суворов , а по источнику - «Записки диверсанта».
ТЕКСТ 1 (эпиграф) «Мины - мощная штука, но это средство для слабых, для тех, кто обороняется. Нам не так мины нужны, как средства разминирования. Маршал Советского Союза Г.И.Кулик, начало июня 1941 г.»
И ниже в тексте ещё один отрывок:
«Вот маршал Советского Союза Г. Кулик (тайно прибывший в Белоруссию) разговаривает с полковником Стариновым, который тогда был начальником отдела заграждений и минирования Главного инженерного управления РККА: "Миноискатели давай, сапер, тралы давай!" (Мины ждут своего часа. С. 179). А ведь маршал о германской территории говорит: на советской территории уже все мины обезврежены и заграждения сняты. Да и расположение своих мин известно, их можно обезвреживать без миноискателей. Вот что маршал дальше говорит: "Не так назвали ваш отдел, как надо. Надо бы его, в соответствии с нашей доктриной назвать отделом разграждения и разминирования. Тогда и думали бы иначе. А то заладили: оборона, оборона... Хватит!" (Там же).» (конец цитаты В. Суворова)
КОММЕНТАРИЙ:
сначала о контексте заявлений Кулика. Цитаты Кулика В. Суворов привел по книге И.Старинова. Посмотрим, как это выглядит в оригинале. Итак, полная цитата из книги И. Старинова «Записки диверсанта», стр 155:
«В начале зимы 1940 года во дворе Второго дома НКО я столкнулся с Г. И. Куликом. Он недавно получил звание маршала и был в то время заместителем Наркома обороны. Кулик узнал меня:
- А-а-а... Сапер! Чего здесь?
Нельзя было упускать подвернувшийся случай.
- Работаю в ГВИУ, товарищ Маршал Советского Союза... Все о минах хлопочем. Хотел с Вами поговорить...
- Зайди...
В кабинете я напомнил заместителю Наркома о случае на заминированной дороге в Финляндии.
- Вы тогда не дождались разминирования, товарищ маршал... Мины попортили всем много крови. А выходит, их недооценивают у нас и теперь!
Откинувшись в кресле, Кулик укоризненно покачал головой и, хитро улыбаясь, погрозил мне пальцем:
- Но! Но! Не в ту сторону гнешь, сапер! Мины твои: нужны, никто не спорит. Да не так уж много их. нужно, как вы там у Хренова подсчитываете,
- Но, товарищ маршал...
- Ты погоди!.. Повторяю, не так много их нужно. и не такие сложные, как вы предлагаете. Ну, были у белофиннов сложные мины, факт. Так ведь и простые имелись? Зачем же непременно выдумывать что-то сложнее финских мин? Прямо говорю тебе, сапер: не выйдет у вас это дело. Мины -- мощная штука, но это средство для слабых, для тех, кто обороняется. А мы -- сильные. Нам не так мины нужны, как средства разминирования. Миноискатели давай, сапер, тралы давай!
- Товарищ маршал, но ведь самые сильные армии не могут всегда и всюду наступать. А в обороне мины - могучее средство! Годятся они и для прикрытия флангов наступающих частей. Для воздушных десантов - просто необходимы. А для партизан? В тылу врага мины уже не оборонительное, а наступательное оружие. Они - те же торпеды...
Кулик даже крякнул и замахал рукой:
- Но! Но! Лекцию читаешь! Ваша должность, вижу, заставляет крутить мозгами не в ту сторону... Не так назвали ваш отдел, как надо. Надо бы его, в соответствии с нашей военной доктриной, назвать отделом разграждения и разминирования. Тогда бы и вы думали иначе. А то затвердили: оборона, оборона.., Хватит! Кстати, есть тут у меня идея пиротехнического минного трала, - да времени нет оформить. Вы вот возьмите и подумайте над этим. Больше будет пользы, чем с жалобами ходить.
Нахмурясь, Кулик нагнулся над столом, придвинул какие-то бумаги. Стало ясно - разговор окончен.» (конец цитаты И.Старинова)
Во время этой беседы И.Старинов действительно являлся начальником отдела заграждений и минирования однако уже не Главного инженерного управления РККА. В.Суворов настолько волен с цитатами, что не обратил внимание на слова самого И. Старинова, расположенных всего несколькими абзацами выше приведенных В. Суворовым цитат, а именно:
«В июне 1940 года Инженерное управление Красной Армии начало переформировываться в Главное военно-инженерное управление (ГВИУ). За незначительной, казалось бы, переменой в наименовании скрывался важный смысл. На плечи А. Ф. Хренова легла тяжелая забота о преодолении отставания наших инженерных войск в техническом оснащении и специальной подготовке.» (конец цитаты)
Маршал Кулик же в этой дискуссии, проходившей ещё в ноябре-декабре 1940-го года в кабинете Кулика, а вовсе не на границе в июне 1941-го, пытается выступать с превалирующих тогда позиций «малой кровью, на чужой территории». Однако речь не о превентивном ударе, а о скором перенесении боевых действий на территорию возможного противника.
Слово И. Старинову «Записки диверсанта», стр. 154:
«Маршал Кулик и некоторые другие руководи гели Наркомата обороны, распоряжавшиеся выделением средств и лимитов, принадлежали как раз к той категории лиц, которая примитивно толковала Положение Полевого устава о том, что в случае агрессии империалистов "войну мы будем вести наступательно, перенеся ее на территорию противника".» (конец цитаты)
Вместе с тем, Кулик не отрицал значения минного дела как такового, он исходил именно из скорого перенесения боевых действий на территорию противника, в результате чего потребность в противотанковых и противопехотных минах, по его мнению, резко сократится, а такие варианты, как мины замедленного действия или мины-сюрпризы вообще могут не понадобиться. Ярый сторонник минной войны И. Старинов пытается и Кулика склонить к мысли о важности минного дела. Подобные суждения проходят красной нитью через всю его книгу.
И.Старинов не сидел сложа руки, а мнение Кулика не было позицией всего военного руководства. Обратите внимание, кстати, на слова Кулика «затвердили: оборона, оборона». В результате слаженных усилий Главного военно-инженерного управления , отставание в минном деле постепенно начало устраняться. Возникали затруднения промышленного характера, однако выпуск мин не был прекращен. Опять процитирую «Записки диверсанта», там же:
«Вместо установленных маршалом Куликом крохотных норм (2500 -- 3000 противотанковых и 3000 -- 4000 противопехотных мин на дивизию) были приняты наши расчетные нормы: 14 000 -- 15 000 противотанковых и 18 000 -- 20 000 противопехотных мин на дивизию. Исходя из этого, Красная Армия в целом должна была иметь уже к началу 1941 года 2 800 000 противотанковых и 4 000 000 противопехотных мин, 120 000 мин замедленного действия и 350 000 мин-сюрпризов. Но признание наших расчетов еще не означало их воплощения в жизнь. К 1 января 1941 года Красная Армия имела всего около миллиона противотанковых мин, а мин замедленного действия и мин-сюрпризов не получила вообще. К началу войны не было запасено и половины минимального количества инженерных мин, необходимых войскам даже при успешном развитии военных действий. Специальных же диверсионных мин не было вовсе.». (конец цитаты)
И все же более миллиона мин слабо укладываются в концепцию тотального разминирования границ и превентивного удара, отстаиваемую В. Суворовым, видимо поэтому он и умолчал об этом.
И последнее: в основном В.Суворов упирает в цитатах на незнание рядовым читателем особенностей минного дела. Мысль о том, что снятие собственных мин может быть произведено легко, быстро и без миноискателей неверна. Даже заполненные карточки на минные поля не обеспечивают стопроцентной идентификации мины на местности. В условиях же маневренной войны и активных минных постановок роль миноискателей и тралов для обезвреживания собственных же полей значительно возрастает, т.к. минирование часто производится в спешке, под огнем противника, недостаточно подготовленным саперами, карточки ведутся не полностью или не ведутся вовсе, возникают трудности и нестыковки передачи полей при быстрых сменах позиций и т.п.
ТЕКСТ 2
«Дальше германские войска продвигались без затруднений, захватывая мосты на Даугаве, Березине, Немане, Припяти и даже Днепре. Если бы их не подготовили к взрывам, мы могли бы это квалифицировать как преступную халатность. Но дело тут серьезнее. Их подготовили к взрывам, но после того как была установлена общая советско-германская граница, их разминировали. Разминировали повсеместно, т.е. это была не прихоть отдельных идиотов, а государственная политика. "Наша страна уже вплотную соприкасалась на западе с сильной военной машиной фашистской Германии... Угроза вторжения нависла над Англией... Ознакомившись с подготовкой к устройству заграждений в приграничной полосе, я был просто ошеломлен. Даже то, что удалось создать в 1926-1933 годах, оказалось фактически ликвидированным. Не существовало больше складов с готовыми зарядами около важных мостов и других объектов. Не было не только бригад... но даже и специальных батальонов... Ульяновское училище особой техники - единственное учебное заведение, готовившее высококвалифицированных командиров для подразделений, оснащенных радиоуправляемыми минами, было реорганизовано в училище связи" (Старинов. С. 175).» (конец цитаты В.Суворова)
КОММЕНТАРИЙ
Продолжим громить врага его же оружием. Я процитирую всю ту же любимую В.Суворовым книгу И.Старинова «Записки диверсанта», все те же страницы153-156:
«…я еще находился в отпуске, когда узнал о новом назначении. Меня утвердили начальником отдела заграждения и минирования Управления военно-инженерной подготовки Главного военно-инженерного управления РККА. Новая должность волновала и радовала. Опыт войны с белофиннами убедительно доказал, что даже самые примитивные, но умело поставленные мины способны наносить наступающим войскам ощутимый урон, затруднять использование путей сообщения и уцелевших зданий. Хотелось верить, что этот опыт положит конец недооценке минных заграждений, откроет большие перспективы в нашей работе.
…В июне 1940 года Инженерное управление Красной Армии начало переформировываться в Главное военно-инженерное управление (ГВИУ). За незначительной, казалось бы, переменой в наименовании скрывался важный смысл. На плечи А. Ф. Хренова легла тяжелая забота о преодолении отставания наших инженерных войск в техническом оснащении и специальной подготовке.
…Аркадий Федорович сразу поставил передо мной несколько конкретных задач. Они все вытекали из одной главной - быстрее ликвидировать наше отставание в технике минирования и разминирования. Работать с Аркадием Федоровичем было легко и приятно. Мы приступили к обновлению существовавших и созданию новых наставлений и инструкций, в том числе Положения по устройству оперативных заграждений. Утверждение этого документа Наркомом обороны позволяло сполна обеспечить войска минноподрывным имуществом и создать необходимые запасы его на складах.
Перед войной с белофиннами руководство НКО явно недооценивало инженерные войска и роль Инженерного управления Красной Армии.
В 1940 году ситуация несколько изменилась. К инженерному обеспечению боя и операции, а заодно и к инженерным войскам стали относиться с большим вниманием. Пользуясь этим, ГВИУ в самые сжатые сроки разработало тактико-технические требования на инженерные мины различного назначения и на мины-торпеды. Напряженная работа Научно-исследовательского института инженерной техники, лабораторий и конструкторских бюро дала положительные результаты: появились опытные образцы вполне современных противопехотных и противотанковых мин.» (конец цитаты)
Хотелось бы обратить внимание, чем именно занимался И.Старинов в предвоенное время и откуда у В.Суворова такой благодатный материал для цитирования о неготовности приграничной территории к вторжению противника. Так вот, И.Старинов собственно и возглавил отдел, только что сформированный отдел, призванный устранить недостатки в подготовке приграничной полосы. Вслушайтесь в само название: «Отдел заграждения и минирования». И вот этим самым «заграждением и минированием» со всем усердием и занимался И.Старинов все время, с момента своего назначения в середине 1940-го года и до самой войны. Приведенные В.Суворовым цитаты относятся непосредственно к моменту после вступления И.Старинова в должность. Т.е. к середине 1940 года. Такой застал он приграничную полосу. Но в оставшийся год он приложил все силы к изменению положения. Более того, И.Старинов откровенно пишет и о причинах, приведших к такому печальному состоянию приграничной полосы:
«…В конце 1937 -- начале 1938 года Инженерное управление разработало штаты специальных минно-подрывных батальонов. Но в подготовке материалов участвовали работники Генерального штаба, которые, к несчастью, были вскоре после этого репрессированы, Проект похоронили.
…Помнится, я обратился к начальнику Управления военно-инженерной подготовки ГВИУ полковнику М. А. Нагорному. Речь шла об осуществлении мероприятий по всесторонней подготовке заграждений на большой глубине вдоль новой границы. -- Прошу вас, никому ни слова об этом, -- озабоченно сказал Михаил Александрович, -- Разве вы не знаете, что организация складов минноподрывного имущества и подрывных команд вдоль границы связана с именами Тухачевского, Уборевича, Якира и других им подобных?» (конец цитаты)
Подготовка к борьбе на своей территории тогда не приветствовалась и приравнивалась к пораженческим настроениям со всеми вытекающими последствиями. В 1937-1938 это было весьма частое обвинение. Причем самого Илью Грригорьевича тоже пытались на этом поймать. Вот описание его допроса, «Записки диверсанта», стр. 131:
«- Не волнуйтесь, - слышу я. - Мы вызвали вас в качестве свидетеля. От вас требуется одно - дать чистосердечные показания. Это в интересах государства и в ваших собственных.
- Но что я должен показывать? -
- Не догадываетесь?
- Нет,
- Хорошо. Мы вам поможем...
Я не помню точной последовательности допроса, "Мы" все время выпытывал, где я служил, насколько был близок с тем или иным человеком, часто ли встречался с М. П. Железняковым, А. И. Бааром. Отвечал я без обиняков. Да, названных людей знал. Да, задания их выполнял. Как же иначе? Это были приказы прямых начальников.
- Так. А для чего вы закладывали тайные партизанские базы в тридцати - ста километрах от границы? Для чего готовили вдали от границы диверсантов так называемые партизанские отряды?
Я понял, куда клонит следователь. Ответь я сбивчиво, уклончиво, и сразу из "свидетеля" превращусь в Обвиняемого. Он хочет, чтобы я сам признал преступность проводившихся в тридцатые годы мероприятий, чтобы опорочил бывших начальников.
Из рассказов жен арестованных товарищей я уже знал, что подготовленных нами партизан обвиняют в двух вещах: "в неверие в мощь социалистического государства" и "в подготовке к враждебной деятельности в тылу советских армий".» (конец цитаты)
И наконец, самая хорошая цитата И.Старинова, расположенная на тех же станицах, но почему-то пропущенная В.Суворовым. Итак:
«Некоторые утверждают, что внезапное вероломное нападение немцев якобы явилось ответом на подготовку Советского Союза к нападению на Германию. На самом же деле Советская Армия готовилась к отражению нападения.» (конец цитаты)
ТЕКСТ 3
«Начальник отдела заграждений и минирования инженерного управления РККА Старинов описывает пограничную станцию Брест 21 июня 1941 года: "Солнце освещало горы угля возле железнодорожных путей, штабеля новеньких рельсов. Рельсы блестели. Все дышало спокойствием" (Мины ждут своего часа. С. 190).» (конец цитаты В.Суворова)
КОММЕНТАРИЙ
Во-первых, в тот момент И.Старинов был начальником отдела заграждения и минирования Управления военно-инженерной подготовки Главного военно-инженерного управления РККА, если уж указывать должности.
А во-вторых, я не нашел такой цитаты у И.Старинова в книге. Но, возразят мне, наверное у В.Суворова издание-то пополней, поновей, так сказать. Не вопрос, всякое бывает. Так вот по своему изданию я попробовал проследить: а где же был полковник Старинов с 20-го по 22 июня 1941? У меня вышло, что в Бресте его вообще не было, совсем. Даже на железнодорожном вокзале. Даже в пригородах. Итак, цитаты из книги И.Старинова «Записки диверсанта», стр. 165-166:
«Учения на Западной границе
В двадцатых числах июня 1941 года Генеральный штаб Красной Армии намечал провести учения войск Особого западного военного округа. От Главного военно-инженерного управления РККА на учения командировали двух человек: заместителя начальника управления военно-инженерной подготовки подполковника Колесникова и меня, занимавшего в ту пору должность начальника отдела заграждений и минирования. Теплым, душным вечером 19 июня мы выехали из Москвы, чтобы представиться в Минске командованию, а затем продолжать путь в Брест, в штаб будущих учений.
…Разбудил проводник: - Подъезжаем, товарищи командиры! Стояло раннее, солнечное утро. На привокзальной площади одиноко чернела штабная "эмка". Встречавший нас старший лейтенант сообщил, что начальник инженерного управления округа генерал Васильев просит прибыть в штаб. (речь идет о Минске, где в то время располагался штаб Западного округа – прим.Dvornik’а)
… День прошел в подготовке к учениям: уточняли и изменяли пункты программы испытаний в соответствии с пожеланиями командующего округом.
… Мы отправились в гостиницу, выспались и ранним утром 21 июня, в субботу, выехали поездом в Кобрин, где располагался штаб 4-й армии, прикрывавшей брестское направление; необходимо было повидать начальника штаба инженерных войск армии полковника А. И. Прошлякова, обсудить с ним изменение программы учений.
Добрались до Кобрина к вечеру. Начальник инженерного управления устроил нас на ночлег в собственном служебном кабинете. Условились, что поутру вместе поедем в Брест. Прошляков ушел, а мы с Колесниковым отправились бродить перед сном по живописному субботнему городку. Около двадцати двух часов возвратились в штаб. Дежурный доложил: звонили из округа, учения отменены, нам следует возвратиться в Минск. Невольно вспомнились доводы генерала Васильева... - Неужто немецкие генералы решатся на провокацию? - сидя на краю штабного дивана и стягивая сапоги, спросил Колесников. - Как ты думаешь? - Спи спокойно, Захар Иосифович! Утром все узнаем! - ответил я.
22 июня. Кобрин Мы проснулись внезапно. То ли взрывные работы, то ли бомба с самолета сорвалась... Разрывы, следуя один за другим, слились в чудовищный грохот….»(конец цитаты)
Как мы видим, все 21 июня 1941 года И.Старинов по его же собственным словам пребывал довольно далеко от Бреста: выехав из Минска он под вечер прибыл в Кобрин, где и заночевал. Быть может, И.Старинов попал в Брест чуть позже и хоть одним глазком увидел не успевшие покрыться ржавчиной рельсы? Предоставим слово самому Илье Григорьевичу. «Записки диверсанта», стр. 166:
«Выяснив у оставшегося в живых дежурного, что штаб 4-й армии немедленно передислоцируется в Буховичи, мы с Колесниковым решили все же ехать в Брест: там, в Бресте, представители Наркомата обороны и Генерального штаба, у кого еще, как не у них, можно узнать, что происходит? Сели в первую попутную машину. По обочинам шоссе, ведущему к Кобрину, волокли чемоданы и корзины со скарбом женщины, покинувшие военный городок. Навстречу бежали командиры, спешившие к месту службы. Кобрин горел…
… Узнав от беженцев, что фашистские войска перешли границу и в Бресте идет бой, мы с Колесниковым направились в Буховичи, в штаб 4-й армии, где нам сообщили, что в 5 часов 25 минут из штаба Западного особого военного округа получена телеграмма, требующая поднять войска и действовать по-боевому. - Надо срочно возвращаться в Минск, Илья Григорьевич, - забеспокоился Колесников. Ехали через Пинск…
…К Минску подъехали следующим утром.» (конец цитаты)
Мне кажется, все достаточно ясно. Дальнейшие комментарии излишни.
Regards,
DvornikёЁЙй