А по-моему вы утеряли реальное представление о среднем советском человеке
>Как раз непосредственный риск оттеснял на задний план вообще всякие мысли, в том числе и о гребле. А потом людей отпускало и они падали, где стояли, ну почитайте, ей Богу, что пишут люди, в этом всем участвовашие. Художества начинались, когда наступал релакс, многие отмечали, что тыловые части, которые непосредственно не пристутвовали на передовой, отличались этим особенно.
Это пишут всякие с богатым воображением, причем печатают сегодня таких, которые подходят под сегодняшнюю ментальность, резко отличающуюся даже от позднесоветской, не говоря уже о сталинской. Которые выдают за повсеместность редкие случаи, а то и байки. До 1991 г. реальные и мнимые инциденты цензурировались, с некоторых пор - выпячиваются. Но массовыми они от сегодняшнего выпячивания не становятся.
Вы просто забыли советских людей (тех, что жили до слома морали на рубеже 80-х и 90-х), или не вслушивались, не вглядывались в них внимательно.
>Блин, вы почитайте, что творилось в стране в 20-е годы, когда изнасилование и за преступление-то особо не считалось.
Это было характерно для узкого круга полуинтеллигентных бунтарей-декадентов. Некоторое время они имели влияние и на малограмотные массы, но в период "коррекции" (продолжавшийся все 20-е гг.) эти массы быстро вернулись к традиционным устоям (пусть в новой раскраске) и сами же прижали бунтарей-декадентов к ногтю. А уж в 30-х гг. наступил такой моральный зажим, какого и в "Домострой" не было.
>И вы хотите сказать, что у 30-40 летних внезапно отросла мораль? Мораль была у молодежи, да и то не у всей.
Эта коллективистская традиционалистская мораль пошатнулась кратковременно, но потом быстро вернулась на место, в ужесточенной форме. С крайним отторжением разнузданных неформалов.
>Мораль сама по себе отнюдь не уберегла бы немецкое население от художеств. Жестокость и неотвратимость наказания за воинские преступления сыграла здесь не меньшую роль.
Было и то, и другое. Поэтому об изнасилованиях в Вост. Германии 1945 г. можно говорить только как об ограниченном числе случаев, не как о поголовном явлении.
