|
|
От
|
alex
|
|
|
К
|
All
|
|
|
Дата
|
10.10.2008 13:48:31
|
|
|
Рубрики
|
11-19 век;
|
|
Книга Поршнева "Тридцатилетняя война...
Книга Поршнева "Тридцатилетняя война и вступление в неё Польши и Московского государства". В формате djvu 6М.
http://rapidshare.com/files/152306538/Porshnev_Tridcatiletnyaya_vojna.djvu
Ниже - предисловие автора:
Настоящая книга входит в состав трилогии. По замыслу автора, три монографии должны составить единое исследование системы европейских государств в эпоху Тридцатилетней войны. Случилось так, что раньше других, в 1970 г., вышла в свет третья, т. е. хронологически заключительная, часть - монография «Франция, Английская революция и европейская политика в середине XVII в.». Теперь в руках читателей первая книга.
Темой второй по своему месту в трилогии (и в основном подготовленной) монографии является кризис и перелом в отношениях между Западной и Восточной Европой и вместе с тем в судьбах общеевропейской войны. Ее главные разделы: I. Крестьянско-казацкое восстание в Московском государстве, именовавшееся «балашовщиной» (1633-1634 гг.); II. Поляновский мир 1634 г., кризис русско-шведских отношений и Штумсдорф-ский мир 1635 г., открытое вступление Франции в войну с Габсбургами; III. Эпопея Жака Русселя, католицизм, протестантизм, православие и ислам, борьба за объединение против католицизма остальных христианских церквей в 30-х годах XVII в.; IV. Место и роль Турции в восточноевропейской и западноевропейской политике в 30-х годах XVII в.
Это резюме второго звена трилогии совершенно здесь необходимо как мысленный мост между предлагаемой книгой и той, которая вышла в 1970 г. и которая касается уже 40-х годов XVII в.
В возникновении и в судьбе всего труда в целом особую роль играла тема о роли России, т. е. русской дипломатии и так называемой Смоленской войны 1632-1634 гг., в истории Тридцатилетней войны. Автор принял на свои плечи все незавидное бремя первооткрывателя... Мое заявление об обоснованности такой исследовательской темы встречало скептическое отношение. Я же со своей стороны видел не только перспективность темы, что вполне подтвердилось последующими разысканиями по архивным и опубликованным источникам, но меня в научной деятельности всегда манила и та сторона, которая называется первооткрытием. Да, историографическая традиция исключала и делала 'как бы невероятным соединение этих двух сюжетов. Максимум, что допускал шаблон для XVI-XVII вв., - это изучение торговых связей русских купцов с западными.
О существенном воздействии военно-политической силы Московского государства на Западную Европу не могло быть и речи. Нетрудно видеть, что покуситься на эту традицию и солидно обосновать свое покушение значило действительно сделать открытие. Оно рождалось в моем сознании в процессе сопоставления и выявления новых и новых документальных данных, но нельзя упустить и того, что оно было зачато в годы великого исторического столкновения нашей страны с нацистской Германией - преемницей всего реакционного, что накапливалось в многовековой прошлой германской истории6. Именно переосмысление в грозовые годы войны «русско-германской» исторической темы поощрило, в частности, и пересмотр проблемы «Россия и Тридцатилетняя война» (как, впрочем, и ряда других вопросов о месте России в историческом прошлом среди европейских политических сил).
Если бы надо было дать общее заглавие моей трилогии, я позаимствовал бы для такой цели название одного из разделов вступительной части третьей книги, а именно: «Мыслима ли история одной страны?» Эпоха Тридцатилетней войны - всего лишь некоторый исторический факт, служащий своего рода экспериментальным материалом для рассмотрения этой темы. Следовательно, в плане сложившейся к тому времени системы европейских государств вслед за заглавием мог бы стоять подзаголовок: «На примере эпохи Тридцатилетней войны».
Чтобы сама идея «системы государств» была соотносима с конкретной исторической действительностью, надо было со всей возможной полнотой показать неистинность традиционных, привычных, незамечаемых рассечений и противопоставлений. Так, в третьей книге была продемонстрирована ложность почти общепринятого мнения о взаимном безразличии и пропасти между французской Фрондой и Английской революцией. Однако сложнее и перспективнее оказалась задача засыпать пропасть между политической историей России и остальной Европы, .словом, «воссоединить Европу» применительно к избранному времени - ко второй четверти XVII в. Слово «воссоединить» употреблено здесь отнюдь не в том смысле, который исключал бы рассмотрение антагонизмов и конфликтов, но в смысле научного охвата всего этого объекта в целом. История исторической науки в силу разных причин привела к значительному отщеплению истории России от «всеобщей истории». Особенно остро это видно применительно к такому относительно раннему времени, как XV-XVII вв. ...Преодоление традиционного обособления России от Европы необходимо означало бы пересмотр и обогащение самих методов историка, особенно историка международных отношений. Таким образом, теоретический поиск и конкретно-исторический очень отчетливо взаимодействуют как раз в данной ситуации - при преодолении искусственного раздела исторической науки на «всеобщую» и «отечественную».
...
Для такой задачи мною не случайно выбрано время Тридцатилетней войны. Она была первой всеевропейской войной. По крайней мере, начавшись как одна из «религиозных войн», она к началу «шведского периода» выявила лежавшие в глубине общеевропейские политические противоречия и вовлекла участников, все менее олицетворявших те или иные церковные тенденции. Тем самым Тридцатилетняя война очень важна для исторического уяснения понятия «Европа».
Следует в то же время напомнить, что Тридцатилетняя война не была обособленным или вновь возникшим историческим явлением. Она входит в комплекс других предшествующих вооруженных конфликтов, служивших отражением в политической международной сфере глубинных и коренных процессов генезиса капитализма в недрах феодальной Европы. Несколько глубоко различных войн предшествовали Тридцатилетней и исторически подготовили ее или влились в нее. Это прежде и более всего война Нидерландов за независимость против Испании. Война, начавшаяся с Нидерландской революции и закончившаяся с Вестфальским миром. Другой корень - средиземноморские военные конфликты конца XVI-начала XVII в., где ключевым был вопрос борьбы за Средиземноморье между Турцией и Испанией, а также Австрией, итальянскими торговыми республиками, Францией. Далее, это военный комплекс борьбы за Балтийское побережье. И наконец, это русско-польские военные столкновения, в основном на почве борьбы за украинские, белорусские и западнорусские земли.
---
И немного оффтопа, поскольку здесь всплыло.
Я не в первый раз слышу пренебрежительное упоминание о Поршневе от тех, кто знаком с выдумками Диденко. Поршнев зарабатывал историческими исследованиями, но антропологию, нейрофизиологию, психологию знал не хуже профессионалов в этих областях. Это был разносторонний человек, но всегда серьёзный исследователь, серьёзный учёный. Вопрос о начале человеческой истоии занимал его всю жизнь, потому он и изучал всё то, о чём я помянул. Как итог, он выдал гипотезу происхождения человека. Но у всякой теории появляются безумные последователи и шарлатаны. Так появился Диденко со своими расистскими рассуждениями. О его способностях свидетельствует хотя бы история с недавним изданием Поршнева. Диденко удалось получить материалы ещё на стадии подготовки, и он быстренько издал сырую книгу, сварганил дешёвую поделку. Это показывает настоящее отношение к своему учителю, как выражался о Поршневе Диденко. Тот человек, который постарался подготовить качественное издание, закончил работу позже, чем рассчитывал, не успел к юбилею.
Кто прочтёт книгу о 30-летней войне, заметит, что автор - серьёзный учёный. Но и работы в других областях: о начале человеческой истории, о реликтовом гоминоиде, - у Поршнева столь же серьёзные и качественно сделанные.