От Елисеенко Алексей Ответить на сообщение
К Архив
Дата 13.06.2008 12:17:47 Найти в дереве
Рубрики Прочее; Версия для печати

Re: [2И. Кошкин] К 90-летию событий в Сибири

>Фактически, приурочив "осовбождение Сибири" к мятежу чехословаков, "новые белые" и прочая "сибирская вольгота" расписались в следующем: без помощи чехов, однажды уже изменивших своему законному монарху, белое движение не могло скинуть большевицкое иго. Т. е. белое движение было, по сути, кучкой маргиналов, не способных ни на что без иностранной помощи.
>>Я не являюсь восторженным поклонником поручик-голицыных, но для меня Смута 1917-1922 гг - это одна из величайших трагедий в истории России. С обеих сторон в войне участвовали и герои, и негодяи. Победили красные, и я, если говорить честно - сын построенной ими системы, мои родители и деды - советские люди. Но это не мешает мне с глубоким уважением относится к побежденным (большинство из которых этого уважения более чем достойны).
>>А водевили "реконструкторов" и прочих любителей напялить чужие кресты ничего, кроме омерзения не вызывают.
>>И. Кошкин


По правде говоря, представители «общества русско-чешской дружбы», пиарящие роль главную чехов в свержении большевизма в Сибири, наносят немалый ущерб нынешнему «белому делу», по скудоумию, или незнанию проблемы.
Для начала следует понять, что же представляло из себя большевистское руководство в Сибири. В первую очередь это бывшие ссыльнопоселенцы, либо люди приезжие, многие умные, грамотные, хитрые, но во многом оторванные от реальности. Чем большевики могли завлечь местное население? Декрет о земле? Земли в Сибири хватало и так. Товарообменом города с деревней? Увы, промтоваров не хватало, а ножницы цен были таковы, что весной 1918 г что либо менять крестьянам было уже не выгодно. К тому же большевики проводили политику контрибуций, в том числе и с крестьян-середняков, о чем они жаловались во все возможные уровни вновь народившейся власти – как правило, безрезультатно.
Более того, конные и пешие разведчики красной милиции, и интернационалисты, вели активную борьбу с самогоноварением, что еще больше подрывало авторитет советской власти на селе. Самогонные бунты выливались в крупные восстания, когда целые уезды еще до чехов фактически переходили в руки нарождающегося белого движения.
Лучше ли было положение в городах? Судя по воспоминаниям красногвардейцев и милиционеров, нет. Горожане были в лучшем случае аполитичны, в худшем – находились в томительном ожидании скорого переворота.
Многие солдаты, поддержавшие большевиков в октябре, в феврале 1918 г были демобилизованы. И остались без средств к существованию…Работы в городах для них не было, земля на селе непонятным образом поделена. Кто-то пристроился в КГ, кто-то перешел в наемную РККА, остальные – где придется. Однако в условиях финансового кризиса и быстрого обесценивания денег и труда, бывшие сторонники большевиков шли в подполье. В городе Канске доля рядовых-фронтовиков(!) в подполье была не менее 40 процентов.
Теперь о той силе, на которой держалась большевистская власть в течение шести месяцев в Сибири.
Главная из них – апатия населения, его оцепенение. Начиная с февраля 17-го, граждане привыкли к перманентной смене власти, комбезы-управы-советы и т.д., при этом жизнь шла своим чередом. Большевиков же рассматривали как временщиков, не больше-не меньше.
Вторая сила, на которую могли положиться большевики – беженцы и переселенцы из Балтии. Им начиная с января 1918 года оказывалась реальная помощь, появлялись организаторы, что в короткие сроки сколачивали боеспособные отряды латышей и жемайтов.
Третья и возможно главная из вооруженных – интернационалисты. Обученные и грамотные, достаточно дисциплинированные, их можно назвать главной силой большевиков в Сибири. Имели собственные организации, не всегда подчинялись местным советам. В Иркутске именно они доминировали в обороне города, именно они отсрочили смену власти в городе почти на месяц.
И, наконец, красная гвардия – в ее надежности сомневались не только упертые большевики, но и рядовые бойцы. При первом же чешском ударе русская КГ рассыпалась как карточный домик.
Теперь об антибольшевистском подполье. Никто не спорит, там были и прежние богачи, и послефевральские нувориши, нажившиеся на спекуляции. Но основная сила – это протосредний класс на селе и в городах, сторонники эсеров и кадетов, а также младшие офицеры. Глава всего сибирского военного подполья – всего лишь подполковник. Основная масса – прапоры, унтера, поручики.
Однако подполье фактически готова была поддержать красная милиция (что и произошло), бОльшая часть крестьянства, измотанного первой разверсткой и борьбой с самогонкой, горожане, ждавшие решения проблем дефицита товаров и работы. Все это им обещали эсеровские подпольщики.
Плюс чиновники имперского режима и февраля, оставшиеся без работы при большевиках, а также гимназисты, среди которых эсеры также были крайне популярны.
Кстати, известны факты массового избиения гимназистов вооруженной рабочей и беженской молодежью из числа красногвардейцев в марте-мае 1918 года.
А теперь конкретные примеры деятельности «подполья».
«Сотниковский мятеж», Ачинский конно-партизанский отряд, Устьянское восстание, Балахтинское восстание, Шалинские выступление, нападения крестьянских отрядов на Камарчагу, саботаж хлебозаготовок в апреле-мае 1918 г.
Наконец, апрельские уездные съезды (1918 г) крестьянских советов в большинстве своем выступили за смену власти, в некоторых случаях эти съезды разогнали роты венгров.
В ответ на разгоны и контрибуции крестьяне ответили ликвидацией советов. Или переизбранием. Большевиков изгоняли из советов, заменяя их беспартийными или эсерами.
О чехах. Мое личное мнение – к лету 1918 года, они были настоящими «гастролерами революции», как выразился о них Колосов. Ревкомы в подразделениях это не только обольшевиченная армия Российской Республики, но и Чехословацкий корпус. Это распада и деградации это соединение во многом удерживали русские офицеры, Шокоров, Дитерихс, Ушаков и др. После попыток большевиков арестовать Ушакова, например, и возникли первые реальные антибольшевистские фронты в Центральной и Восточной Сибири.
А офицеры, как вы помните, стремились уйти на восток, многие чтобы присоединится к атаману Семенову и его белой борьбе.
Нет смысла останавливаться на том, почему большевики отправили чехов на восток, а не через северный путь на фронт. Об этом есть множество источников. Факт остается фактом – они получили на огромном пространстве от Урала до края ДВ значительное количество людей, умеющих воевать, с грамотным русскоязычным начальством, не испытывающих особых симпатий к советской власти, но зато подверженных влиянию со стороны эсеров.
Таким образом, к концу мая 1918 года взрывоопасная смесь для власть имущих в Сибири была готова - белое подполье, почти открыто выступающее против большевиков (офицеры кое где уже «нагло» ходили в открытую в погонах), 35-40 тысяч чехов, словаков и русских Чехословацкого корпуса, районы площадью в тысячи квадратных километров, где в результате восстаний власть большевиков и советов была свергнута, поголовное недовольство крестьян и горожан экономическим положением, реквизициями, борьбой с самогонкой.
Почему 25 мая «День освобождения Сибири от большевистского ига»? Ведь по ранней советской версии выступление ЧХК началось с Челябинска 14 мая, а по чешской – с 24 мая – с нападения венгров на чехов в Марьяновке. А 25 мая лишь совпадает с событиями в Мариинске. Вероятно эта дата «усредненная», устраивавшая на 1919 г. и чехов, и белое руководство Сибири.
Так или иначе, но чехи «освобождали» лишь узловые станции, крупные города Сибири пали под ударами новых вооруженных сил Томского (Омского) правительства. Например, Иркутск. В город вошли солдаты без погон, с бело-зелеными «сибирскими» нашивками. Освобожденные из тюрем офицеры плакали от радости, но погоны им надевать запретили, а с надевших – срывали. Красноярск «пал» вообще без восстания – красные просто бежали, а их место заняли подпольщики. Восстание поддержало большинство местных, в том числе, железнодорожных рабочих. Вечером 18 июня над Красноярском впервые взвился бело-зеленый флаг.
«В Красноярске развивается бело-зеленое знамя «Да здравствует автономная Сибирь!». Большевизм пал», - писал не участвовавший в подполье, но поддержавший переворот штабс-капитан 2-го баб-на В.Зверев.
А что же вооруженные силы красных? И чехи, и белые отмечали упорство только интернационалистов. Русские красногвардейцы, да и армейцы, редко оказывали достойное сопротивление, чаще разбегаясь и попадая в массовом порядке в плен.
«40 или 50 венгров, попавших в плен, чехи расстреляли, без суда и следствия. Их русские товарищи, также оказавшиеся в неволе, смогли поддержать мадьяр только пением «Интернационала».
Даже превосходя чешские силы после первого поражения под Мариинском по численности, красное командование просто бежало эшелоном и бронепоездом в губернский центр, оставив на произвол судьбы и интер-в и латышей (последних чехи отпустили). Несколько иной ситуация была пожалуй только в Иркутске, но она не показатель общей картины по Сибири. В Иркутск большевики пришли с боев, с ним и ушли.
Причина в том, что, создав небольшие наемные отряды из военнопленных, красные в тот период так и не смогли сформировать сколь-нибудь боеспособные подразделения из русских граждан. Например, Канский советский батальон почти в полном составе (за исключением взвода из 40 интернационалистов), перешел на сторону Ушакова.
Подводя итоги, еще раз подчеркну – в Сибири большевики сами выкопали себе яму, спровоцировав формирование массового подполья, усугубив и без того жестокий экономический кризис, и не построив нормальных вооруженных формирований из русских граждан.
Завершу же словами областника Крутовского:
«..В делах местного самоуправления мы опять возвращаемся далеко назад, даже не к самодержавной централизации Николая II, а к временам дореформенным. Воля и желание местного населения будут заменены усмотрением исполкомов, а кто они, кто их выбирал - аллах знает. Сибирское население будет совсем игнорировано. В исполкоме среди комиссаров совершенно нет местных людей сибирских. Всё это люди пришлые, налётные, с неизвестным прошлым, часто уголовным. Люди, цепляющиеся за временную власть и возможность лёгкой наживы.
И вот эти "друзья народа" будут вести дорогое нам дело. Конечно, пройдёт и это кошмарное время, но приходится опасаться, что за время сплошного грабежа народ одичает, перестанет верить, потеряет возможность различать, где правда, а где ложь. Одичание и началось. Сейчас уже трудно в деревне жить - повальное пьянство. Из деревни начинается бегство учительниц, фельдшеров, кооператоров. Всякое понятие о праве и законности исчезает быстро...»
В. КРУТОВСКИЙ., "Вольная Сибирь" 25 марта 1918 года.