|
|
От
|
Одессит
|
|
|
К
|
tevolga
|
|
|
Дата
|
03.04.2007 12:04:27
|
|
|
Рубрики
|
WWII;
|
|
Re: Гейдрих.
Добрый день
Президент Бенеш не испытывал никаких сомнений в отношении необходимости проведения резонансной акции, причем в этом случае более чем возможный террор против населения совершенно не смущал его. На роль объектов покушения подходили либо “чешский Квислинг”, министр пропаганды, а затем образования, бывший полковник Эммануил Моравец, совпадение фамилии которого с начальником разведки весьма раздражало последнего, либо сам исполняющий обязанности протектора Гейдрих. До министра добраться было значительно легче, но убийство являвшегося фигурой местного масштаба Моравца не заставило бы мир обратить на себя внимание, поэтому было решено устранить обергруппенфюрера.
Операцию “Антропоид” планировалось производить с минимальной помощью британцев, от которых требовалось лишь организовать подготовку кандидатов на исполнение акции и предоставить самолет для заброски их на территорию протектората. Остальное осуществлялось силами чехословацкой разведки. Во все подробности были посвящены лишь сам Моравец, подполковник Штранкмюллер и капитан Фрич, но немало людей обеспечивали отдельные этапы подготовки, экипировки и заброски агентов, не зная ни подлинной цели своих действий, ни общего замысла. В правительстве представление об операции в целом имел лишь президент, однако впоследствии бывший министр внутренних дел Юрай Славчик вспоминал, что Бенеш под большим секретом все же поделился с ним информацией об “Антропоиде”.
Из множества кандидатов-добровольцев, знавших о предстоящей миссии лишь то, что они могут умереть за родину, были отобраны 10 (по другим данным, 15) человек, направленных в один из тренировочных лагерей СОЕ. Здесь следует особо отметить абсолютную неверность версии У. Стивенсона, утверждающего, что подготовка боевиков проводилась в учебном лагере БСК в Канаде. При отборе принималось во внимание отсутствие у кандидатов семьи, родственников и друзей в Праге, чтобы в случае их поимки те не стали объектом неизбежного преследования со стороны оккупантов. После шестинедельного интенсивного курса обучения в декабре 1941 года Моравец отобрал двух ранее сражавшихся во Франции ротмистров заграничной чехословацкой армии 29-летнего Яна Кубиша и 28-летнего Йозефа Габчика, получивших документы на имя соответственно слесаря Зденека Выскочила и рабочего Отто Стрнада. Первый из них заменил Свободу, получившего травму во время учебного прыжка с парашютом.
“Антропоид” должен был осуществляться в некоторой увязке с двумя другими операциями “Сильвер А” и “Сильвер Б”, агентов для участия в которых планировалось забросить несколько ранее, однако плохая погода сорвала этот план. Самолет с участниками группы “Сильвер А” надпоручиком Альфредом Бартошем, ротмистром Йозефом Валчиком и радистом Иржи Потучеком 29 октября не вылетел, а 7 и 30 ноября дважды возвращался с полпути. Членов группы “Сильвер Б” Земека и Шпаху также преследовали аналогичные неприятности. По этой причине осуществить террористический акт 28 октября 1941 года, в годовщину создания независимого чехословацкого государства, не удавалось, покушение приходилось совершать без привязки к конкретной дате, что было для исполнителей значительно удобнее. Накануне вылета обоих ротмистров принял президент Бенеш, после чего они в последний раз поужинали с Моравцем, и на этом приятные моменты их миссии окончились. Проблемы начались уже в самолете, пилот которого получил строгий приказ высадить парашютистов над территорией протектората во что бы то ни стало, вне зависимости от достижения запланированных точек сброса. Именно так и случилось, ни один из агентов не оказался даже приблизительно в намеченном для него районе. Члены группы “Сильвер А” высадились далеко от нужного места и практически сразу же расшифровали себя, когда их командир надпоручик Бартош решил навестить родных в своем доме. Парашютисты из “Сильвера Б” попали вообще в совершенно другой район протектората, причем при приземлении разбилась их радиостанция. Неприятности подстерегали и группу “Антропоид”. Габчик сильно повредил ногу, а высадка вдалеке от запланированной точки абсолютно исключала возможность добраться до надежного убежища. Агенты рисковали замерзнуть насмерть в пещере-укрытии и были вынуждены нарушить главный и строжайший запрет, установленный для них Моравцем на общение с местным населением и тем более с подпольем. По следам на снегу их убежище обнаружил местный житель Алоиз Шмейкал, помогший парашютистам продовольствием и медикаментами и связавший их с местной организацией “Сокола”, после чего вокруг них постепенно образовалась целая подпольная группа. Агенты не имели иного выхода, поскольку все их связные оказались либо арестованы, либо казнены, а без их помощи реальных шансов на успешное выполнение задания практически не оставалось. С помощью подполья Кубиш и Габчик получили документы, транспорт и экипировку. Последнее было крайне важно, поскольку по неизвестно чьему недосмотру на некоторых предметах их одежды оставались не только этикетки лондонских магазинов, но и метки военной прачечной и химчистки. Помощь со стороны чешских патриотов оказалась неоценимо важной, но в Праге продолжать эту линию не следовало, и развитие событий драматически подтвердило оправданность полученного еще в Лондоне запрета.
В это время в кругах достаточно пассивного чешского подполья начало расти подозрение в том, что лондонское правительство готовит какую-то акцию, способную вызвать серьезные репрессии. По каналам разведки Бенеша неоднократно призывали воздержаться от нее, однако он не собирался отступать от решения, которое должно было заставить мир уважать чехов. Германская администрация о подобной опасности даже не подозревала, ее больше интересовали реальные мелкие акты саботажа, распространение листовок подрывного содержания и издание подпольной газеты КПЧ “Руде право”. Гестапо успешно работало по коммунистам, в результате чего за годы оккупации состав их центрального комитета из-за арестов сменился трижды. Оккупанты чувствовали себя в протекторате абсолютно спокойно, Гейдрих руководил оттуда имперскими органами безопасности, а 18 мая 1941 года, за неделю до покушения, созвал в Праге совещание руководящих работников РСХА с участием начальника абвера адмирала Канариса.
Кубиш, Габчик и привлеченный ими член команды “Сильвер Б” Йозеф Валчик наметили покушение на раннее утро 27 мая 1942 года. Им повезло, планировавший в полдень улететь в Берлин Гейдрих ехал в Прагу ненадолго и не вызвал автомобиль с охраной, обычно сопровождавший его открытый “Мерседес”. Боевики заняли места на крутом повороте улицы, где любая проезжающая машина неминуемо сбавляла скорость. Валчик прогуливался с газетой в руке и наблюдал за приближением объекта, остальные ожидали его в заранее определенных точках. В 10.30 он просигналил зеркальцем и переложил газету из руки в руку, подав сигнал готовности. “Мерседес” на скорости 80 км/час приблизился к перекрестку, где наперерез ему бросился Габчик с пистолетом-пулеметом “СТЭН” в руках. Еще одно роковое для Гейдриха обстоятельство заключалось в том, что в тот день за рулем машины с номером СС-3 сидел не его штатный водитель, а менее опытный в этих вопросах шофер, который не попытался таранить радиатором террориста с оружием и скрыться на максимально возможной скорости, а инстинктивно затормозил. Габчик попытался выстрелить, но его пистолет-пулемет отказал из-за перекоса патрона. Парашютист начал доставать “кольт”, а в это время Гейдрих и его водитель уже выскакивали, чтобы задержать незадачливого боевика. В этот момент взорвалась брошенная Кубишем бомба, один из мелких осколков которой нанес самому боевику незначительное ранение ниже глаза. Одновременно Габчик из пистолета застрелил шофера, а тяжело раненый осколком в живот, но сохранивший присутствие духа Гейдрих пытался догнать покушавшихся на него чехов. Протектор едва не преуспел в этом, однако силы оставили его, и он упал на мостовую, истекая кровью. Кубиш, Габчик и Валчик скрылись на велосипедах, даже не произведя контрольный выстрел в объект покушения.
Состояние протектора было довольно тяжелым, но внушало надежды на благополучный исход. Однако через несколько дней наступило неожиданное ухудшение вероятно, из-за инфекции, внесенной в рану вместе с обрывками мундира и частями обивки сиденья автомобиля, и 4 июня он умер. К этому времени в городе под руководством статс-секретаря Франка уже прошла грандиозная облава с участием 4500 сотрудников СД, полиции и трех батальонов вермахта. Гитлер вначале решил расстрелять 10 тысяч заложников, если убийцы Гейдриха не будут выданы, но беспокоившийся за поддержание уровня военного производства в протекторате Франк убедил его уменьшить это число. Эсэсовцы проводили массовые обыски домов, стреляя в каждого казавшегося им подозрительным жителя. В блокированной Праге немцы сразу же задержали 541 человека, 430 из которых после дознания отпустили, а 111 передали в гестапо. Среди жертв оказалось немало коммунистов, в том числе член ЦК КПЧ Ян Зика, попытавшийся бежать через окно, при этом получивший смертельную травму и умерший во время допроса. Полиция и гестапо провели тщательное криминалистическое исследование имеющихся вещественных доказательств покушения, которых имелось более чем достаточно: брошенные велосипеды, бомба, стреляные гильзы, пистолет-пулемет “СТЭН” и патроны к нему, оброненная кепка, а также плащ. Криминалисты выяснили, что он подвергался химической чистке в период между 1 октября 1941 года и 1 мая 1942 года, после чего полиция начала проверять всех владельцев сданных тогда в химчистки города плащей, взяв их адреса из журналов учета. Все, кто по каким-либо причинам не могли предъявить этот предмет одежды, немедленно арестовывались для дальнейшего выяснения их возможной причастности к покушению.
Репрессии ширились, власти протектората казнили людей десятками и сотнями, однако террористов пока не обнаруживали, несмотря на объявленное вознаграждение за указание сведений о них в размере миллиона рейхсмарок, что приблизительно равнялось 400 тысячам долларов или 100 тысячам фунтов по курсу 1941 года. Директор фабрики № 210 Пала просматривал всю корреспонденцию своих рабочих и принес в полицию показавшееся ему подозрительным письмо, адресованное одной из его подчиненных Анне Марушаковой. Сомнение вызвали строки: “Дорогая Аничка, прости, что пишу тебе так поздно, но, вероятно, ты меня поймешь… Ведь ты знаешь, что у меня много работы и забот. То, что я хотел сделать, я сделал. В тот роковой день я спал где-то в Чабарне. Я здоров. До свидания. Эту неделю, да и потом мы уже не увидимся. Милан”. Как потом выяснилось, автором этого незатейливого послания был некий Вацлав Ржига, желавший таким образом прекратить свою интимную связь с Марушаковой, однако в полиции сочли дело серьезным и обратили внимание на упоминавшееся в тексте имя некоего Горака из горняцкого поселка Лидице. Предположение о возможной связи его с покушавшимися являлось более чем сомнительным, но в обстановке небывалого размаха карательных действий судьба деревни из 95 домов была решена. Лидице окружили и сровняли с землей, расстреляв на месте 192 мужчин и юношей старше 15 лет и 71 женщину, а оставшихся 198 женщин бросили в концлагерь Равенсбрюк, откуда впоследствии возвратились лишь 143. Из 98 детей 7 были сочтены пригодными к германизации и под измененными именами переданы в немецкие семьи на воспитание, остальных же отправили в лагерь в Польше, где все они, за исключением 16, погибли в газовых камерах. Кроме того, в концентрационный лагерь Маутхаузен были брошены 252 родственника жителей Лидице из других населенных пунктов, 24 октября 1942 года 130 из них были уничтожены. В некоторых источниках приводятся иные цифры, но сути это не меняет. Судьбу Лидице разделило еще одно небольшое село Лежаки, оставшееся почти неизвестным в истории, хотя страдания жертв в нем были ничуть не меньшими. Там был обнаружен радиопередатчик, за что заплатили жизнями все его обитатели, за исключением двоих детей.
14 июня, в самый разгар террора в жандармское отделение в Бенешове поступило написанное явно измененным почерком анонимное письмо, гласившее: “Прекратите поиски виновников покушения на Гейдриха, прекратите аресты и казни. Настоящие преступники – это Габчик из Словакии и Ян Кубиш, брат которого содержит трактир на Мораве”. Дежурный по отделению посчитал анонимку заурядной попыткой сведения счетов руками властей, однако все же доложил о письме начальнику, также не придавшему письму серьезное значение и отложившего проверку полученного сигнала на потом. Тем временем автор анонимки сам явился в пражское гестапо и заявил о своих правах на вознаграждение и амнистию за участие в подпольной деятельности. Предатель оказался прибывшим из Лондона членом группы “Аутдистанс” Карелом Чурда, побудительными мотивами которого в равной степени явились жадность и страх перед арестом. Поскольку его визит в гестапо произошел раньше, чем начальник бенешовского жандармского поста заявил о полученном им письме, эта задержка принесла тому множество служебных неприятностей. Информация Чурды была сопоставлена с полученными от изучения вещественных доказательств данными. Следует отдать должное гестаповским специалистам, которые провели следствие очень профессионально и в сжатые сроки. В частности, они оперативно и тщательно отследили происхождение всех брошенных на месте покушения вещей и к 17 июня установили их владельцев. По одному из велосипедов следствие вышло на его хозяйку по фамилии Моравец, не имевшей отношения ни к министру-коллаборационисту, ни к начальнику разведки. К несчастью, она и ее 20-летний сын Властимил действительно поддерживали связь со скрывавшимися парашютистами, и хотя женщина успела покончить с собой, проглотив капсулу с ядом, а ее муж ничего не знал и поэтому выдать агентов не мог, гестаповцы добились сведений от юноши, неоднократно доставлявшего им продукты. Так убедительно, но трагически подтвердилась оправданность запрета участникам операции “Антропоид” на общение с местными подпольными группами, однако теперь уже ничего изменить было невозможно. Немцы установили, что трое террористов вместе с еще четырьмя агентами скрываются в подземелье пражского православного кафедрального собора Кирилла и Мефодия (бывшего католического храма Карла Боромейского).
Начальник полиции безопасности и СД криминальный комиссар Хайнц Паннвиц, будущий руководитель мобильной группы зондеркоманды “Красный оркестр”, решил 18 июня провести срочный штурм, поскольку опасался, что парашютисты могут узнать об аресте своих связных и успеют покинуть укрытие. Времени искать в архивах план древнего подземелья не оставалось, поэтому пришлось силами 360 эсэсовцев просто блокировать площадь, на которой находилась церковь, и навести на здание несколько пулеметов и орудие. В 04.15 утра начался штурм, сразу же приведший к появлению в рядах гестаповцев убитых и раненых. Семеро находившихся в подземелье парашютистов были прекрасно обучены ведению уличных боев и располагали большим запасом патронов, поэтому простым наскоком их взять не удалось. В церкви находились командир подпольной группы надпоручик Адольф Опалка, ротмистры Ян Кубиш и Йозеф Габчик (группа “Антропоид”), ротмистр Йозеф Валчик (группа “Сильвер А”) и парашютисты из резервной группы Ярослав Шварц, Йозеф Бублик и Ян Грубы.
Потери штурмовавших их в свете прожекторов немцев постепенно росли, не помогли даже брошенные вовнутрь дымовые шашки и гранаты со слезоточивым газом, поскольку осажденные сумели выбросить их наружу. Выполнить категорический приказ взять агентов живыми не удалось, они расстреляли боезапас и покончили с собой лишь после того, как пожарные машины затопили церковное подземелье водой.
В итоге нацистских репрессий за террористический акт заплатили своими жизнями только в Праге 1331 человек, в том числе 201 женщина, в целом же число казненных только по судебным приговорам приблизилось к 2 тысячам человек. Одновременно немцы уничтожили приблизительно 3 тысячи евреев из гетто, которых никто не считал точно, так что общее число жертв среди населения составило около 5000 человек. Контакт парашютистов с Чурдой оказался роковым для тысяч чехов, а сам он 29 июня получил от Паннвица чековую книжку на 5 миллионов крон (500 тысяч рейхсмарок, по установленному принудительному курсу) и новые документы на имя Карла Йергота. В дальнейшем предатель служил в гестапо и выступал в роли провокатора и опознавателя своих бывших товарищей по пребыванию в Англии, а 5 мая 1945 года был арестован в местечке Манетин около Пльзени. При Чурде обнаружили один миллион рейхсмарок наличными и документы на имя немца из рейха, не спасшие его от поимки. Предатель был повешен.
Моравец получил сведения об успехе покушения из сообщений информационных агентств, но не знал ни сопутствующих обстоятельств, ни последствий акции, ни судьбы своих людей. Затем до начальника разведки дошло сообщение о том, что в церкви были осаждены, сопротивлялись и покончили с собой сразу семеро парашютистов, однако было абсолютно непонятно, каким образом они встретились, несмотря на категорический запрет участникам операции “Антропоид” на общение с коллегами. Пришлось принять версию о том, что Кубиш и Габчик случайно укрылись в церкви, где уже находились четверо других агентов. В любом случае, Моравец безошибочно определил основной причиной провала измену. После освобождения Чехословакии он беседовал с арестованным Чурдой, и тот признался, что не смог устоять перед соблазном больших денег, в сочетании со страхом перед гестапо, ставшим причиной предательства. Однако в 1945 году все это уже представляло лишь исторический интерес.
Основная цель покушения на Гейдриха так и не была достигнута. Бенеш надеялся, что эта резонансная акция всколыхнет страну и поднимет чехов на борьбу, но ошибся в расчетах. Чехия была не готова к развертыванию партизанского движения, и понесенные народом жертвы, строго говоря, оказались неоправданными. Вопрос о профессиональном уровне подготовки “Антропоида” также неоднозначен и с позиции современности, безусловно, вызывает много нареканий. Судя по всему, Моравцу следовало бы не рассчитывать на существовавшие явки, практически все из которых оказались проваленными, а направить специальную группу для организации подготовительного этапа операции. Задачей Кубиша и Габчика должно было стать лишь непосредственное огневое воздействие на объект, а сбор предварительный информации о передвижениях Гейдриха и системе его охраны следовало поручить другим агентам. Экипировка для проведения акции должна была быть “стерильной” и ни в коем случае не приводящей следствие к ее предыдущим владельцам. Нельзя было использовать велосипеды, принадлежавшие другим людям, и тем более членам подполья, не говоря уже о том, чтобы оставить их и тем самым дать гестапо ясный след. Примененное боевиками оружие не соответствовало требованиям по надежности и эффективности, не говоря уже о том, что поездки протектора в открытом автомобиле являлись достаточным основанием в пользу выбора снайперского выстрела, а не ближнего воздействия. Характер полученных Гейдрихом ранений вполне допускал благоприятный для его жизни исход, и только непредвиденно попавшая в рану инфекция помогла чехословацкой разведке завершить начатое дело. Одним из самых слабых аспектов операции оказался отход от места ее проведения. Обязательно следовало предусмотреть назначение группы прикрытия для его обеспечения, поскольку лишь случайность не позволила смертельно раненному Гейдриху и его водителю расстрелять нападавших. Если бы в машине немцев оказался пистолет-пулемет, парашютисты совершенно определенно не ушли бы живыми. Следует, однако, заметить, что все эти замечания технического и организационного характера можно считать продиктованными печальным опытом террористических актов последующих десятилетий, отсутствовавшим у Моравца и его агентов в 1941 году.
С уважением