|
|
От
|
Esq
|
|
|
К
|
Admiral
|
|
|
Дата
|
14.12.2006 13:25:48
|
|
|
Рубрики
|
WWI;
|
|
А вот,что пишут классики
Из http://www.lib.ru/LITRA/KUPRIN/duel.txt
Бек-Агамалов широко улыбнулся своей сияющей улыбкой.
- Что? Ага! Соглашаешься со мной? Я тебе, Веткин, говорю: учись рубке.
У нас на Кавказе все с детства учатся. На прутьях, на бараньих тушах, на
воде...
- А на людях? - вставил Лбов.
- И на людях, - спокойно ответил Бек-Агамалов. - Да еще как рубят!
Одним ударом рассекают человека от плеча к бедру, наискось. Вот это удар!
А то что и мараться.
- А ты, Век, можешь так?
Бек-Агамалов вздохнул с сожалением:
- Нет, не могу... Барашка молодого пополам пересеку... пробовал даже
телячью тушу... а человека, пожалуй, нет... не разрублю. Голову снесу к
черту, это я знаю, а так, чтобы наискось... нет. Мой отец это делал легко.
- А ну-ка, господа, пойдемте попробуем, - сказал Лбов молящим тоном, с
загоревшимися глазами. - Бек, милочка, пожалуйста, пойдем...
Офицеры подошли к глиняному чучелу. Первым рубил Веткин. Придав
озверелое выражение своему доброму, простоватому лицу, он изо всей силы, с
большим, неловким размахом, ударил по глине. В то же время он невольно
издал горлом тот характерный звук - хрясь! - который делают мясники, когда
рубят говядину. Лезвие вошло в глину на четверть аршина, и Веткин с трудом
вывязил его оттуда!
- Плохо! - заметил, покачав головой, Бек-Агамалов. - Вы, Ромашов...
Ромашов вытащил шашку из ножен и сконфуженно поправил рукой очки. Он
был среднего роста, худощав, и хотя довольно силен для своего сложения, но
от большой застенчивости неловок. Фехтовать на эспадронах он не умел даже
в училище, а за полтора года службы и совсем забыл это искусство. Занеся
высоко над головой оружие, он в то же время инстинктивно выставил вперед
левую руку.
- Руку! - крикнул Бек-Агамалов.
Но было уже поздно. Конец шашки только лишь слегка черкнул по глине.
Ожидавший большего сопротивления, Ромашов потерял равновесие и пошатнулся.
Лезвие шашки, ударившись об его вытянутую вперед руку, сорвало лоскуток
кожи у основания указательного пальца. Брызнула кровь.
- Эх! Вот видите! - воскликнул сердито Бек-Агамалов, слезая с лошади. -
Так и руку недолго отрубить. Разве же можно так обращаться с оружием? Да
ничего, пустяки, завяжите платком потуже. Институтка. Подержи коня,
фендрик. Вот, смотрите. Главная суть удара не в плече и не в локте, а вот
здесь, в сгибе кисти. - Он сделал несколько быстрых кругообразных движений
кистью правой руки, и клинок шашки превратился над его головой в один
сплошной сверкающий круг. - Теперь глядите: левую руку я убираю назад, за
спину. Когда вы наносите удар, то не бейте и не рубите предмет, а режьте
его, как бы пилите, отдергивайте шашку назад... Понимаете? И притом
помните твердо: плоскость шашки должна быть непременно наклонна к
плоскости удара, непременно. От этого угол становится острее. Вот,
смотрите.
Бек-Агамалов отошел на два шага от глиняного болвана, впился в него
острым, прицеливающимся взглядом и вдруг, блеснув шашкой высоко в воздухе,
страшным, неуловимым для глаз движением, весь упав наперед, нанес быстрый
удар. Ромашов слышал только, как пронзительно свистнул разрезанный воздух,
и тотчас же верхняя половина чучела мягко и тяжело шлепнулась на землю.
Плоскость отреза была гладка, точно отполированная.
- Ах, черт! Вот это удар! - воскликнул восхищенный Лбов. - Бек,
голубчик, пожалуйста, еще раз.
- А ну-ка, Бек, еще, - попросил Веткин.
Но Бек-Агамалов, точно боясь испортить произведенный эффект, улыбаясь,
вкладывал шашку в ножны. Он тяжело дышал, и весь он в эту минуту, с широко
раскрытыми злобными глазами, с горбатым носом и с оскаленными зубами, был
похож на какую-то хищную, злую и гордую птицу.
- Это что? Это разве рубка? - говорил он с напускным пренебрежением. -
Моему отцу, на Кавказе, было шестьдесят лет, а он лошади перерубал шею.
Пополам! Надо, дети мои, постоянно упражняться. У нас вот как делают:
поставят ивовый прут в тиски и рубят, или воду пустят сверху тоненькой
струйкой и рубят. Если нет брызгов, значит, удар был верный. Ну, Лбов,
теперь ты.