ВИФ2 NE

	От	Artem Drabkin
	К	Artem Drabkin
	Дата	26.06.2001 14:33:32
	Рубрики	WWII;

Еще раз, а то начало незапостилось

Это было в последних числах августа 1944 г. С рассветом ко мне пришел (прибежал) связной от командира роты Чернышова с приказом наступать по обстановке. Как мне помнится, кроме меня командиров взводов в роте не было – выбыли по ранению.
Ни танков, ни артиллерии – поддержки не было с их стороны. Наверное, артиллерийский дивизион бригады тоже понес потери, танки точно имели потери.
Солнце стало пригревать, тихо, только слышны голоса птиц, рядом с нами находился лес, и там наших войск не было. И так не хотелось умирать – в этот тихий час.
Связному я ответил, что сейчас подниму в атаку людей, он ушел, а я опять задремал. Надо сказать, что в роте было только два взвода, одним командовал я, вторым – сержант Савкин. Да и в роте было не более 40 человек (по штату 100).
Следовательно, мне необходимо было поднимать в атаку фактически всю роту. А я заснул, вернее задремал.
Вторично прибегает связной от командира роты с тем же приказом и с угрозами.
Со мной никогда такого не было, чтобы беспробудно спал. Связному я ответил, что сейчас пойдем в атаку, а сам опять задремал. Летняя погода была. Разбудил меня связной и напоминает мне об атаке – ему ротный приказал не уходить, пока я не подниму роту в атаку. А спал я под кустом, на мягкой травке (окоп не вырыл) и какой-то сон снился из мирной жизни. И умирать не хотелось, поэтому дремал.
Боялся я, что немцы могут ударить слева, из леса – у меня был самый левый фланг батальона. И так часто у нас на фронте было – не имели понятия о противнике, сколько его, где его огневые точки, есть ли танки. И расположен ли противник слева в лесу.
Надо выполнять приказ, видимо он был не только от командира роты, но и батальона, а какое у тебя состояние – это не имеет значения. Приказ есть приказ.
Разнылся я – может быть несколько преувеличил про этот эпизод.
Может я и не думал совсем о смерти – о ней надо меньше думать, а просто давила усталость, тишина и так спать хотелось, а может быть решил, что это самодеятельность Чернышова.
Поднял я роту в атаку. Который раз я со своими бойцами шел выбивать немцев из их опорного пункта, а сколько еще будет таких атак в дальнейшем. До конца войны еще далеко – только лето 1944 г.
Стали перебежками продвигаться вперед, противник огня не открывал. Продвинулись вперед метров на 100-150. Все шло хорошо. Я уже подумал, что спокойно возьмем высотку, без выстрелов и гибели бойцов. Но мечты мои не сбылись.
Противник открыл ураганный ружейно-пулеметный огонь. На высоте появилась немецкая самоходка и она открыла огонь из орудия. Это так называемое «штурмовое орудие», со слабой броней.
Залегли мои бойцы, выбирая складку местности, выемку, бугорок, чтобы укрыться от пуль. Я тоже залег в тени кустарника, лучшего места не нашел, позади меня протекал ручей с обрывистым берегом, небольшого размера.
Бойцы роты, а они все были у меня на виду, открыли тоже огонь по противнику, но у нас не было пулеметов «максим» - пулеметный взвод давно вышел из строя, а только ручные пулеметы и автоматы.
Однако самоходка немцев стала вести огонь из орудия по каждому бойцу. С нашей стороны огонь прекратился. Как я не кричал, огонь бойцы не вели – умирать никому не хотелось от огня самоходки.
Видимо самоходка меня заметила, как я требовал открыть огонь, иногда махал рукой, кричал, вообщем «мельтешил». Рядом со мной лежал боец, несколько вперед меня и самоходка «шарахнула» по нам (по нас). Один снаряд разорвался около бойца, его подбросило от земли и он замертво упал на землю.
Я быстро спрыгнул в ручей и затаился под его берегом – согнулся пополам. Речей был неглубоким и в сапоги воды не набрал. Второй снаряд разорвался около берега ручья, но меня опять не задело, я быстро покинул это место отбежал и залег за деревом. Самоходка прекратила вести огонь, спокойно стояла на возвышенности.
Вот так, пока мне повезло уже который раз, а ведь могло осколками снести мне голову или разорвать на части или контузить сильно. Обошлось, только сильно звенело в голове, снаряды рвались в метре от меня (снаряд 75 мм).
Я уже писал, что танков и артиллерии с нами не было, чтобы уничтожить самоходку «фрицев». Хотя бы была какая-нибудь «засратая» пушченка.
Пока я раздумывал, что предпринять дальше – приказ надо было выполнить – появились наши штурмовики, самолеты «ИЛ-2», в количестве, примерно, 12-15 самолетов. Сначала сбросили бомбы на противника, а затем поочередно обрабатывали оборону противника снарядами ЭРС, пушечно-пулеметным огнем.
В это время я поднял солдат в атаку и, под прикрытием авиации, стали подниматься на эту возвышенность. Все бойцы роты стремились быстрее достигнуть гребень возвышенности – самоходка скрылась, противник огонь прекратил вести по нас.
Надо было поймать этот миг, когда противник подавлен, самое главное в бою. И броском вперед, что есть мочи, пока есть силы.
Мне, откровенно говоря, так было радостно на душе, впервые было такое фронтовое взаимодействие – пехоты с авиацией. И только когда мы стали достигать гребень возвышенности, штурмовики прекратили свои атаки на высоту.
Построились, сделали самолеты над нами заход, «помахали» крыльями и улетели. Вот так было бы всегда и потерь не было бы, как в этом бою. Мы штурмовикам тоже махали руками, кричали «Ура» - благодарили за помощь и отсутствие потерь. Видимо штаб бригады организовал эту помощь – высота имела значение – возвышенность над местностью.
Взяла рота эту возвышенность с оборудованными окопами, с колодцем, несколькими хатами и сараями. На обратной стороне возвышенности был крутой спуск в глубокую лощину с населенным пунктом, в дали (фольварк) и виднелись с десяток хат, дворовых построек.