По злой иронии судьбы первой «на пути» проверяющих оказалась корабельная вахта наших соседей по пирсу. И первый вопрос, естественно, был задан дежурному по кораблю:
- А почему у вас все матросы в робах, а не в форме три?
- Потому, товарищ капитан первого ранга, что сразу после развода корабельная вахта убывает на корабль.
- Вот так сразу? – ехидно поинтересовался комдив? – А как же переодевание в РБ (рабочее белье) на СП (санпропускник)? Или вы и ваши матросы игнорируете основополагающие положение РРБ (руководство по радиационной безопасности)?
- Никак нет. – Отвечал дежурный по кораблю. – После развода заступающая вахта следует со мной на санпропускник, где переодевается в РБ, и затем уже следует на корабль.
- Хорошо. А кто охраняет ваши вещи?
- Дневальный по СП.
- Кстати, а где ваш дневальный?
Наступила немая пауза. Дневального, естественно, на разводе не оказалось. Впрочем, и у других экипажей тоже (включая и «родной» экипаж Тесемкина). Данное «открытие» вновь вызвало обострение эмоционального состояния комдива:-
- СПНШ! Что это твориться в дивизии? Почему отсутствуют лица дежурно-вахтенной службы на разводе? С каких это пор дневальные по СП игнорируют общедивизионное мероприятие?
Пока СПНШ что-то бормотал про химиков флотилии и об их руководстве этими самыми дневальными, Тесемкин силился припомнить, присутствовали хоть раз на его памяти эти самые дневальные на дивизионном разводе. По всему выходило, что ни разу. А это уже годков эдак пять.
Из состояния задумчивости его вывел громкий вопль комдива:-
- Товарищ капитан-лейтенант! Я обращаюсь к вам уже во второй раз! Вы там о чем задумались? О бабах? Так вот, никаких баб вам светить не будет! А увидите только гауптвахту, если немедленно не запишите замечание!
- Слушаюсь! – Вскинулся Тесемкин и лихорадочно застрочил ручкой. Искоса он узрел сжатый кулак старпома, адресованный явно в сторону его персоны.
От одного дежурного по кораблю перешли ко второму, потом к третьему. Правда, замечания по всем были практически одинаковы. Данный факт отметил даже комдив:-
- Помощник дежурного по дивизии!
- Я! – бодро ответил Тесемкин.
- В целях экономии времени и места в журнале обведите список замечаний, поставьте фигурные скобки и запишите, что они относятся ко всем дежурным по кораблю.
- Есть!
Перешли ко второй шеренге, которую составляли мичмана – помощники дежурных по кораблю.
- О! И тут замечания аналогичны! Правда, у того правофлангового мичмана еще и фуражка неуставная! Где вы ее взяли, товарищ мичман?
Фуражка была знатная – огромный шитой «аэродром» со здоровенным плетеным «крабом». Такие, насколько знал Тесемкин, шили на заказ в одном из военных ателье Питера. А большущий лакированный козырек по своим размерам в полтора раза превышал аналогичный показатель головного убора командира дивизии.
- Вы только посмотрите на это безобразие! – заорало начальство, сдернув головной убор с подчиненного. – Вы кто? Трюмный маршал? Или генералиссимус кормы? А эполеты из дерьма вам не вылепить? Совсем оборзели! В общем так – головной убор сменить и доложить мне лично, - комдив глянул на часы - в 22.00. Лично!
- Помощник дежурного!
- Я! – отозвался Тесемкин.
- Этого мичмана с фуражкой зарисуйте отдельно.
- Слушаюсь, - отвечал наш герой.
- Слушаться будете папу с мамой! – внезапно заорал первого ранга. – В вооруженных силах имеется только одно слово, указанное в руководящих документах! Вы его помните?
- Так точно, товарищ капитан первого ранга! Это слово «Есть»!
- А если вы его помните, то какого ж хрена используете неуставные? Желаете быть наказанным?
- Никак нет! – Тесемкин перевел дух. Во, блин, влип. Так и развод можно не закончить. Точнее закончить тем, что будешь снят с вахты даже не заступив на нее.
А комдив тем временем перенес свое внимание на вахтенных матросов. Проходя вдоль строя он, временами останавливаясь, окидывал отдельные личности более внимательным взглядом. После чего медленно возобновлял свое движение с присвистом приговаривая: - «Ужас-с. Ужас-с». Поскольку слово «ужас» само по себе замечанием не является, Тесемкин следовал в хвосте процессии, вслед за СПНШ и СПК, держа журнал замечаний на готове. Дойдя до конца последней шеренги комдив резко повернулся и, глядя на заступающего дежурного по дивизии, спросил: -
- Все записали?
Наступила немая пауза. Старпом непонимающе устремил взгляд на СПНШ. А тот, в свою очередь, на Тесемкина. Под физическим воздействием взгляда старшего помощника начальника штаба Тесемкин только и успел быстро настрочить «не стрижены».
- Дайте-ка журнал мне, - распорядился комдив и недоуменно уставился в единственную надпись: -
- И это все, что вы увидели? – пораженно произнес он. В ответ раздалось невнятное мычание.
- Вот смотрите, - он за руку выволок из строя одного из вахтенных. – Вы знаете, кто перед вами?
- Матрос Нурмухамедов, вахтенный центральный пост, первый смена! – выпалил матрос.
- Ошибаешься, сынок - почти ласково проговорил командир дивизии. – Ты, радость моя, одно большое замечание. Потому как если начать писать все маленькие замечания по-порядку, то никакой бумаги не хватит. Ты понял, сынок?
- Ест! – ответил «сынок» и был отпущен обратно в строй.
- Вот именно, - подвел черту комдив. – И ест. И пьет. И даже какает опосля. На мою седую голову! – голос начальника вновь взвился до заоблачных высот. – Я что, один должен следить в дивизии за порядком и дисциплиной!? А мои заместители!? А командование кораблей!?
Тут он, осененный какой-то мыслью, внезапно замолчал.
- Да-да, командование кораблей, - повторил он, и, повернувшись к СПНШ произнес – вахта к заступлению не готова. Поэтому переношу развод на завтрашнее утро. Причем, в присутствии командиров кораблей. Они лично будут представлять мне своих подчиненных.
Вот такого никто не ожидал. Тесемкин почувствовал, что у него как-то вдруг ослабели ноги в коленях. Судя по изумленным лицам СПНШ и старпома заявление комдива ошарашило их в не меньшей степени.
- Но, товарищ комдив! – слабо запротестовал СПНШ – отстоявшая вахта должна смениться. Ведь не будут люди стоять по двое суток подряд!
- Где вы здесь увидели людей, товарищ капитан третьего ранга? – поинтересовался командир дивизии. – Здесь я вижу военнослужащих, которые должны стойко переносить все тяготы и лишения военной службы. Или я не прав?
- Правы, правы, товарищ капитан первого ранга. – Поспешно откликнулся СПНШ. – Однако, хочу обратить ваше внимание на тот факт, что люди, э-э-э, военнослужащие, стоявшие на вахте за прошедшие сутки устали и нуждаются в смене. Особенно корабельная вахта. Чтобы обеспечить безопасность стоянки корабля в базе.
Комдив, уже было направившийся в сторону подъезда остановился, и, обернувшись к СПНШ, произнес: -
- Не вижу трудностей, Владимир Сергеевич. Командиры кораблей вполне могут подменить тех, кто устал. Однако развод, повторяю, будет проведен завтра утром в 10.00. Это мое приказание.
С чем и отбыл. То есть скрылся в подъезде.
Поскольку время уже вплотную подошло к восьми вечера, дальнейший инструктаж свелся к краткому объявлению СПНШ: -
- Значит так. Отстоявшую вахту сменить, но никаких записей в журналы приема-сдачи дежурства не делать. Отстоявшей вахте ночевать на борту или в казарме, чтобы с утра быть готовыми подменить вас на развод. Разойдись!
И они разошлись. А на утро был развод больше похожий на строевой смотр. Как и намечалось, в присутствии командиров кораблей. С соответствующими оргвыводами. В результате, в соединении фактически начался внеочередной оргпериод. Закончившийся только спустя две недели. И то, благодаря тому, что командир дивизии убыл в море старшим на борту.
К великому удивлению Тесемкина, после кратковременной беседы СПНШ, старпома и комдива в кабинете последнего, им разрешили сменить давно отстоявшую свое вахту и принять дежурство по всей форме. С записями в журнал приема-сдачи дежурства. Эта вахта ему запомнилась надолго…
КЭП
