От И.Пыхалов Ответить на сообщение
К Игорь Куртуков Ответить по почте
Дата 22.11.2005 05:44:06 Найти в дереве
Рубрики WWII; Современность; Версия для печати

А вот и подробности

>>Для начала укажите, пожалуйста, источник информации.
>
>Стат.сборник Лиги Наций за 1940 год.

А как он полностью назывался? Собственно, по обсуждаемому вопросу это излишне, но просто интересно - может, в будущем пригодится.

Данных за 1939 год, как я понимаю, нет?

>>Кроме того, чтобы оценить влияние присоединения Тешинской области на польскую промышленность
>
>Чтобы оценить пораыдок влияния достаточно цифр которых я привел. Не станете же вы утверждать что в Тешинской силезии выплавлялась половина чешской стали?

Совершенно недостаточно. По двум причинам. Первую Вы сами назвали в следующем сообщении - http://vif2ne.ru/nvk/forum/0/co/1139459.htm

О второй речь пойдёт ниже. Итак, вот что пишет по данному вопросу Я.Я.Гришин:

Вскоре после присоединения Заользья здесь проявились, как и во всей польской экономике, серьёзные трудности, вызванные в значительной мере тем, что она была не в состоянии поглотить особенно мощный потенциал Тжынецкого металлургического предприятия и Карвинского угольного бассейна. Польские монополии, особенно Угольная Конвенция, не имели желания ограничивать размеры производства. Тем не менее, процесс объединения потенциала Тешина с Польшей шёл. В результате этого, например, в конце 1938 года заользинские предприятия давали почти 41% продукции чугуна и почти 47% стали, производимых в стране (Popiolek K. Historia Slaska. Katowice, 1972. S.644).

(Гришин Я.Я. Путь к катастрофе. Польско-чехословацкие отношения 1932–1939 гг. Казань, 1999. С.153)

А вот что пишет об этом Ганс-Эрих Фолькман:

В связи с ликвидацией Чехословакии серьёзно осложнилась ситуация и для самой Германии. То, что было задумано как вознаграждение за политическое и хозяйственно-политическое доброжелательное отношение, а именно передача высокоиндустриализированной области Польше, грозило обернуться в бумеранг. Захват районов Тешен и Фрайштадт означало для Польши расширение территории всего лишь на 0,2%, но зато увеличение производственной мощности тяжёлой промышленности — почти на 50%. Эти цифры наглядно показывают огромное экономическое значение этого территориального приобретения.

Открытым остался, однако, вопрос, сможет ли Польша переварить доставшийся ей экономический пирог. Германский посол в Варшаве информировал своё министерство иностранных дел, что важные предприятия этой промышленной области считали Советский Союз лучшим партнёром, но теперь ввиду недостатка других рынков сбыта вынуждены были резко сократить своё производство.

(Фолькман Г.-Э. Польша в политико-экономических расчётах «третьего рейха» в 1933–1939 гг. // Вторая мировая война. Дискуссии. Основные тенденции. Результаты исследований. Пер. с нем. Предисл. В.Рана. Под ред. В.Михалки. М., 1997. С.71)

Резюмирую. Промышленный потенциал Тешинской области был весьма значительным. Более того, кусок оказался даже слишком жирным и польская экономика не смогла его полностью переварить.

>>Я уже привёл пару аргументов на этот счёт в предыдущем сообщении.
>
>Получение министром иностранных дел ордена и национальный триумф весьма разные вещи, согласитесь.

>> Кстати, Юзеф Бек за Тешин
>
>Следует еще доказать, что именно за Тешин.

А вот подробности насчёт триумфа:

В этот же день [1 октября 1938 года] в МИД Беку устроили овации. Терлецкий пишет, что он принял их со скукой на лице. Правительство торжественно вручило ему орден «Белого орла». Он также был удостоен звания почётного доктора Варшавского и Львовского университетов (Terlecki O. Pulkownik Beck. Krakow, 1985. S.238). В своём радиовыступлении, посвящённом отобранному Заользью, сообщил: «Историческая справедливость восторжествовала. Древняя пястовская земля, заользинский Шленск, вернулась в лоно Польши».

«Тешинская победа» была прямым продолжением мюнхенской сделки. Не удивительно, что правительственная пропаганда одновременно превозносила дипломатические таланты «фюрера» и Бека. Плоды мюнхенского соглашения и «Тешинской победы» изображались санацией в самом розовом, с точки зрения польских руководителей, свете.

Мюнхен, считал один из видных санационных обозревателей Смогоржевский, исключил Советы из европейского континента и способствовал поражению советской политики организации коллективной безопасности. С точки зрения «Газеты Польской», Мюнхен показал, что «правительства буржуазных демократий могут легче договориться с фашизмом, чем с коммунизмом». Этого, писала она, «не следует забывать» («Gazeta Polska». 1938. 8 parzdziernika).

Санационные руководители не только открыто восторгались достигнутым в Мюнхене антисоветским сговором: они также недвусмысленно давали понять, что тезис «Советы исключены из Европы» означает для Польши мир с её западной, «европейской» стороны, но отнюдь не мир вообще. «Как раз наоборот, — писала «Газета Польска» 9 октября 1938 г., — открытая перед нами дорога к державной, руководящей роли в нашей части Европы требует в ближайшее время огромных усилий и разрешения неимоверно трудных задач». Столь же прозрачно говорил о связи великодержавных, захватнических планов санации с мюнхенским сговором один из ближайших соратников Бека, польский посол в Париже Лукасевич, выступивший со специальной книжкой на тему об итогах «Мюнхена». Раздел Чехословакии, указывал Лукасевич, — это для Польши лишь начало. «Тешинская победа — это новый этап исторического похода Польши Пилсудского во всё лучшее, хотя, может быть, и не более лёгкое будущее» (Lukasiewicz J. Polska jest mocnarstwem. Warszawa, 1939. S.62–63). В работе Лукасевича нашло яркое выражение то великодержавие, которое обуяло польских шовинистов после захвата Заользья. Даже само её название «Польша является державой» — это показывало наглядно.

Сторонниками захвата Заользья были не только Смогоржевский, Лукасевич, но и многие другие представители правых в Польше (Более подробно см.: Stanislawska S. Polska a Monachium. Warszawa, 1967. S.307–350; Batowski H. Zdrada Monachijska. Poznan, 1973. S.204–230.).

Вместе с тем атмосфере национализма, какую санации удалось создать вокруг проблемы Тешинской Силезии, подняв её до уровня патриотического критерия, подверглась и легальная оппозиция, не избавленная националистических тенденций. Кроме того, она испугалась, что наравне с коммунистами будет проклята и обвинена как агент Коминтерна. И лучшим решением посчитала поддержать постулат официальной польской политики по вопросу Заользья.

Его захват приветствовала с большой радостью. В частности, об этом писал М.Недзялковский в статье «Проблемы Тешинской Силезии» («Роботник». 1 октября 1938 г.). Причём оппозиционная пресса начала соревноваться между собой в демонстрации «патриотических чувств». ППС торговалась с другими партиями в представлении собственных заслуг в борьбе за «польскость Заользья».

Таким способом легальная оппозиция оттеняла политику Бека от обвинений в сотрудничестве с Гитлером против Чехословакии, ссылаясь на тот факт, что Прага ещё перед Мюнхеном выразила согласие на ректификацию границ, а после него и независимо от его решений вследствие двустороннего соглашения с Польшей те обещания выполнила. При этом польский ультиматум, который Прага приняла как «нож в спину», оппозиция посчитала как «приятельское соглашение», не подвергая сомнению то, что таким способом оппозиция, независимо от её действительных устремлений, поддержала необычайно опасный для Польши прецедент, соавтором которого являлся Бек, — нарушение территориального статус-кво в этой части Европы.

Ради справедливости следует сказать, что период ослепления и националистического угара продолжался недолго. В относительно короткий срок, то есть уже в первой половине октября 1938 года, оппозиция вновь вернулась к острой критике санационной политики. Ибо увидела, что все лавры «победы» оказались у правящего лагеря, который использовал её для усиления собственных позиций в стране и сохранения монополии на власть. Кроме того, начала чувствовать реальную угрозу для Польши со стороны Германии (Stanislawska S. Polska a Monachium. Warszawa, 1967. S.328–329.).

Следует также отметить, что единственно, «кто не поддался националистическому угару, были коммунисты». КПП, КПЧ и её фракция в Заользье резко выступила и боролась в период чехословацкого кризиса против раздела Чехословакии, и эту позицию сохраняла до конца, несмотря на то, что на неё сыпались обвинения в отсутствии патриотизма, причём не только со стороны санации, но и даже групп демократической оппозиции.

Польские коммунисты были единственной идейной группой, которая чётко отмежевалась от «победы за Ользой».

(Гришин Я.Я. Путь к катастрофе. Польско-чехословацкие отношения 1932–1939 гг. Казань, 1999. С.149–151)

Вместе с тем, на этом эпопея с Тешинской Силезией октября — не заканчивается.

Весь санационный лагерь, празднуя, стремился использовать «успех» Бека как главный козырь в ноябрьских выборах. Волна шовинизма продолжала заливать страну. Капитуляцию Праги представляли как наивысшее доказательство державной позиции Польши, которая сумела противостоять четырём мощным державам и принятым в Мюнхене решениям. Под аккомпанемент звонов, шовинистических манифестаций в Варшаве и других городах Польши прошёл «победный марш» на Заользье (Monitor Polski. 1938. 3 parzdziernika; Beck J. Przemowenia. S.387).

(Там же. С.153)