От nebo Ответить на сообщение
К All Ответить по почте
Дата 30.06.2005 20:23:50 Найти в дереве
Рубрики WWII; 1941; Память; Версия для печати

Интересный мемуар

Пр!

Звезда, 2005/6.

СТЕПАН ПАНЧИШНЫЙ

ПЕРЕД НАЧАЛОМ

Памяти 36-й кавалерийской дивизии, погибшей в первые часы войны

Стенам Степанович Панчишный (род. в 1922г.] - капитан запаса, кавалер ордена Красной Звезды и трех орденов Отечественной Войны. Автор нескольких книг художественной прозы. Живет в С.-Петербурге.


I сентября 1939 г. фашистская Германия напала на Польшу. Сталин схитрил, сослался на невозможность подтянуть к границе войска в короткий срок. Красная Армия перешла польскую границу на две недели позже. Мировое общественное мнение обвинило Гитлера в развязывании Второй мировой войны, а Сталин остался как бы в стороне.
Красная Армия, не встретив должного сопротивления, заняла значительную территорию, которой дали названия Западной Белоруссии и Западной Украины. Сталин мотивировал это необходимостью воссоединения белорусского и украинского народов, попавших под гнет Польши, с братскими народами Белоруссии и Украины, представил произошедшее не как захват, а как освобождение.
Легкий успех побудил Сталина присоединить к СССР некогда принадлежавшую России территорию Карельского перешейка, отошедшую Финляндии. Добровольно финны не хотели обменять этот курортный район на предлагаемые им болота Карелии, и 30 ноября 1939 года началась Финская кампания, выявившая неспособность Красной Армии вести современную войну. Требовалось срочно принимать самые решительные меры по перевооружению и усовершенствованию вооруженных сил. Нарком обороны маршал Ворошилов не был достаточно требователен и жесток, в руководстве пользовался методами Гражданской войны.
Ворошилова сменил Тимошенко. Он ввел новые уставы. В Дисциплинарном устава появилась статья 19, которая требовала от командиров добиваться выполнения приказаний всеми средствами, вплоть до применения силы и оружия.
Изменился призывной возраст. Раньше брали в армию мужчин с двадцати одного года, а теперь имеющих среднее образование — с восемнадцати лет, а остальных — с девятнадцати...

Первому танковому эскадрону предстояло идти в Волковыск для участия в
первомайском параде. Подготовка к параду задерживалась. В конце концов, участие танков в параде отменили. Задерживался и выход полка в летний лагерь.
Второго мая к нам приехали танкисты из танковой бригады, расположенной в Свислочи. Затем они нас пригласили к себе. Бригада имела на вооружении двухбашенные танки Т-28, безнадежно устаревшие, непригодные к современным боевым действиям. Ждали перевооружения. Один новый танк уже поступил и стоял под брезентом в танковом парке. Его охраняли двое часовых, так как танк был засекречен. Нам его показали лишь издали. Рядовых бригады тоже близко не подпускам! к этой машине. Надо полагать, это была «тридцать четверка».
Четырнадцатого мая пришел озадачивший всех приказ — поставить боевые машины на консервацию. Из танков сливали бензин и антифриз, сдавали на склад обязательный боекомплект, неприкосновенный запас (НЗ). Снимали и сдавали на склад пулеметы, забивали стволы орудий пушечным салом. Чтобы удалить его и привести орудие в боевую готовность, требовалось не менее четырех часов. Привезли бревна. Мы распиливали их на колобашки равной величины. На них устанавливали поднятые домкратами машины, чтобы гусеницы не касались земли, не ржавели. Траки покрывали отработанным машинным маслом.
Бойцы недоумевали. Зачем это? Случись боевая тревога, мы не сможем вывести танки из парка. Ошеломляющая нелепость!

Утром 18 июня кинопередвижка, отправлявшаяся на вокзал за кинофильмами, отвезла нас в Малые Берестовицы. Поезд отправлялся вечером.
Перед отходом поезда кассир, оформляя билеты, заметил, что моя фамилия в требовании на проезд не совпадает с указанной в направлении в училище, и билета мне не выдал. Товарищи уехали, а я остался. Военный комендант отправил меня обратно в полк с предписанием вернуться на вокзал с выправленными документами.
В штаб полка прибыл в субботу 21 июня, после полудня. Там уже не было никого, кроме дежурного и часовых. По приказу из дивизии штабных работников отпустили на выходные. Странный приказ. Прежде подобных не было. Дежурный велел прийти в понедельник утром, а пока отправил в эскадрон. Старшина обругал меня, обозвал сачком и заверил, что видит меня насквозь, понимает мою хитрость и сожалеет, что не может меня наказать, поскольку я уезжаю, велел к понедельнику подготовить учебную машину к выходу на стрельбы. На мое место механика-водителя еще не назначили, появилась слабая надежда, что вдруг останусь в эскадроне, и я с радостью принялся за работу. Съездил на склад боеприпасов, на склад ГСМ. заправил машину горючим. Вернулся и парк, вымыл танк и поставил на место. В казарму вернулся за полночь и лег на гною койку. Личный состав эскадрона был и гарнизонном наряде. Только башенный стрелок моей машины спал, сменившись с дневальства.
Казалось, только я заснул, а уже будят: «Подъем! В ружье! Боевая тревоги!» Сменившийся башенный стрелок матерится: «Заразы, в выходной подают поспать. Задолбали тревогами. Как воскресенье, так боевая тревога».
Я быстро оделся и выскочил из казармы. Зябко поежился от предрассветного холода. Подумал - «Не взять ли шинель?»
На востоке желтела полоса начинающегося рассвета.
На западе бесновалась гроза: полыхали молнии, озаряя небо яркими всполохами, гудел непрерывный гром. «Тревога не учебная», — смекнул я и забыл о шинели. Побежал в парк. Меня обогнали легковушка командира полка и штабной автобус.
В парке подбежал к своему танку, открыл люк и сел за рычаги. Машину подготовил хорошо, завелась сразу. Танк тронулся. У проходной меня остановил командир полка. Спросил, знаю ли я дорогу в штаб дивизии, и приказал:
— Отвезешь в Волковыск старшего лейтенанта. Аллюр три креста! — Что означало самую большую скорость.
Старший лейтенант Лукьянчик, командир эскадрона управления, забрался на танк, открыл верхний люк и сел в командирское кресло. Подоспел башенный стрелок, сел рядом с командиром. Танк быстро скатился по наклонной дороге к костелу. У перекрестка дороги командир велел мне остановиться. Нагнулся к моему уху и спросил - «Дорогу через лес знаешь?»
От перекрестка до большой грейдерной дороги было километров пятьдесят, а через лес путь можно сократить километров на пятнадцать.
Я свернул на слабо накатанную проселочную дорогу, миновал поляну и стал подниматься к лесу по склону. Над лесом разгоралась полоса восхода, а внизу было еще темно. Шел с зажженными фарами.
Раздался все нарастающий гул, заглушающий шум танкового двигателя. Послышался вой — падали бомбы. В небе повисли на парашютах осветительные ракеты. С возвышенности было хорошо видно, что творилось в танковом парке нашего полка. Вспыхнул бензовоз, четко осветив падающие с колобашек танки. Падая, они сшибали соседние. Метались обескураженные танкисты, не знающие, что делать и как себя вести.
Мы выиграли в расстоянии, но потеряли во времени. Когда танк подошел к большаку, по ному двигалась танковая колонна. Июнь был жаркий и сухой. Грейдерная, грунтовая дорога покрыта пылью. Танки шли, окутанные густой пеленой ныли. Я заглушил мотор, но тут же услышал брань сидевшего надо мной командира.
Заметив разрыв в колонне, я быстро вырулил на большак и сразу очутился и облаке пыли Большой люк был открыт. Закрыв его, пришлось смотреть в узкую щель, защищенную толстой прозрачной пластиной. Это сильно ухудшило и без того плохую видимость. Я задыхался от пыли, на которую у меня аллергия.

Минут десять мы шли в колонне, недоумевая, откуда она взялась и чьи это танки?
По грейдерной дороге выехали из леса к полю. Дальше дорога вела вдоль опушки. Ветер над полем сдувал пыль в сторону. И тут я увидел идущий впереди танк, на броне его был нарисован черный крест, обведенный белыми линиями. Я еще ничего не успел сообразить, а из башни моего танка уже раздались три пушечных выстрела. Гусеницы шедшей впереди машины разорвались. Она резко развернулась и стала поперек дороги. Я обеими руками дернул на себя правый фрикцион. Танк успел развернуться, чиркнув гусеницей по колесам подбитой машины, влетел в кювет, клюнул носом и заглох. Я распахнул люк. Танк сильно содрогнулся от влетевшего в него вражеского снаряда. На спину мне грузно навалился командир и вылетел из люка. Второй толчок помог и мне выскочить вслед за командиром. Наш танк уже горел. Пылала и подбитая старшим лейтенантом вражеская машина. Башенный стрелок из танка так и не выбрался.
Командир мчался во всю прыть, виляя между деревьями. Я следовал за ним. Застрочили пулеметы. Пули щелкали по стволам деревьев. Огненные трассы струились то справа, то слева от меня, подгоняя, заставляли бежать быстрее и быстрее.
Мы по диагонали пересекли опушку и оказались в густых зарослях подлеска. Залегли отдышаться и оглядеться. Раздвинув кусты, увидели грузовики с вражеской пехотой. На проложенных от борта к борту досках сидели рядами, опираясь на винтовки, немецкие стрелки в серо-зеленых мундирах и в железных касках. Автомашины стояли у обочины, пропуская двигавшиеся по большаку танки.
На противоположном конце поля показалась наша конница. Кавалеристы рассыпались в лаву, обнажили и занесли над головами шашки. Клинки засверкали в красных лучах восходящего солнца. Они казались обагренными кровью. Впереди мчался комдив, за ним — знаменосец с трепещущим на ветру знаменем.
Немцы попрыгали из грузовиков на землю, залегли в кюветах, установили пулеметы и открыли шквальный огонь. Вражеские танки тоже заметили наших конников, свернули с большака и, стреляя шрапнелью из орудий, ударили с фланга. Через десять минут все кончилось. В высокой ржи метались раненые кони и дико ржали. Кричали раненые красноармейцы. Нескольким счастливым всадникам удалось проскочить в лес мимо немецких автомашин.
Немецкие танки вернулись на большак, выстроились в колонну и пошли на восток, а за ними двинулась и мотопехота.


>> http://history-afr.fatal.ru<< и >> http://nebo.photofile.ru<<