От Дмитрий Смиряев Ответить на сообщение
К All
Дата 18.12.2010 10:09:19 Найти в дереве
Рубрики Россия-СССР; Версия для печати

О десталинизации



«Первоочередными задачами Совета при
Президенте по правам человека станет
десталинизация общественного сознания»

М. Федотов, выступление на наугурации

Разговор с М. Федотовым о сталинизме и не только

Что именно почтенный борец за права человека понимает под «десталинизацией общественного сознания»? Уважаемый либерал, это что, борьба с инакомыслием? Может быть небольшой холокост? Если же это борьба с историей СССР, так на этот случай слово предоставляется Ярославу Гашеку: «История не может быть права или не права. Она просто есть и ее требуется уважать». Как говорят в казарме, Вы просто хлопнули по голенищу. Выслужились. Или иначе: «Ты просто хрюкнул у креста, Ефим Лакеевич Придворов!» (С. Есенин – Д. Бедному).
«Сталинизм» сегодня возрождается как символ протеста против властного беспредела и презрения к своему народу, ныне он очистился от ужасов пещерного социализма, умыт, причесан и благообразен. Можно спорить об этичности выбора именно этого имени, усилиями Кремля превращенного в пугало, однако голосование по программе «Лицо России» подтверждает правильность выбора. Носитель этого имени обладал рядом качеств, необходимых верховному руководителю, за ним стоит авторитет великих свершений, чего так не хватает политическим карликам современности, чей 20-летний опыт скорее пример как не надо. После него осталась великая страна, а после них – авгиевы конюшни. «Сталинизм» - это твердая рука бессеребренника, способного отвести падение в пропасть, это менталитет части электората.
По мере приближения к крайней точке размаха политический маятник истории по закону отрицания отрицания наполняется тенденцией возврата к исходному антиподу. Смена политического направления общественного процесса всякий раз являет собой «революцию» в ее классическом понимании, но вместе с тем в дословном переводе это означает «периодическое возвращение» (англ.), т.е процесс носит циклический характер. Это противоречит таким метафизическим утверждениям, как: «Москва – третий Рим, а четвертому не бывать» (инок Филофей), «тысячелетний рейх» (Геббельс), «Конец истории и последний человек» (Фр. Фукуяма). История развивается в борьбе противоположностей.
Источник энергии политических колебаний общества зарождается в его массовом сознании под давлением ущемляющего его режима. Революции 17-го и 91-го годов - крайние точки российского политического маятника с 70-летним периодом, в течении которого вызревало новое содержание и, цепляясь за жизнь, отмирало старое, порожденное предыдущей революцией.
Остановка политических колебаний общества достигается двояким путем:
- демократизацией режима, исключающей поступление негативной энергии в общественное сознание;
- внедрением в колебательную систему общества дополнительного декремента затухания в виде отрядов ОМОН, цензуры СМИ и реакционного законодательства.
«Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной…» (Конст.РФ, 93 г.,часть 2, ст. 13). «Ничего быть не может. Что-нибудь да обязательно будет» (Швейк). Так и возник ремейк сталинизма с его центральной идеей коллективизма и служения обществу, вызывающий естественное отторжение у действующего режима, приматом которого является индивидуализм и личное обогащение любым путем. Безуспешность этой 60-летней борьбы связана с тем, что вся современная Россия вышла из сталинской шинели.
Сталин был харизматическим лидером, талантливым организатором, бессеребренником и бескомпромиссным борцом с коррупцией. Его очевидное стремление к личной власти не было направлено на стяжательство, это был рычаг для решения задач космического масштаба. Наряду с траурным флером основной фон эпохи составляли самоотверженность, энтузиазм и дух созидания, как бы не очерняли эпоху борзописцы, знающие ее лишь по слухам.
Вот как выдающийся русский прозаик и поэт середины XX века Константин Симонов от своего лица характеризует отношение современников к Сталину: «Его любили по-разному: беззаветно и с оговорками, любуясь и побаиваясь, иногда не любили. Но в его мужестве и железной воле не сомневался никто» («Живые и мертвые», транзиткнига, М., 2005, стр.71). Репутации создаются своими руками, а ниспровергаются чужими словами, как и в этот раз.
Уходя от преследования за личное участие в репрессиях, Хрущев всю полноту ответственности за них публично списал персонально на покойного Сталина, хотя виновной была вся партийно-чекистская верхушка. Сталин , проводя коллективизацию и индустриализацию, фатально верил в собственное мессианство, в свое призвание на благо народа, как он его понимал. Позднее стало очевидным его заблуждение, как и ленинские ожидания Мировой революции, но таким был тот век, век высоких и ложных устремлений, век революционных утопий, давших заметный толчок общественному развитию. В конце-концов все социальные теории выросли из утопий, это была необходимая ступень их развития.
Во имя своих ложно понятых идеалов коммунисты мертвой хваткой держались за личную власть, но чего ради цепляются за нее носители явно провальной политики – либералы? Исповедуют ли они какие-либо идеалы кроме идеи личного обогащения? Опираясь на зомбированных электронными СМИ маргиналов и корыстных дельцов от политики, верят ли они в свою легитимность и к чему в таком случае выборные подтасовки и свирепый ОМОН?
Невзирая на все потуги агитпропа безысходность затянувшегося вертикального застоя побуждает массы к поиску альтернативы, которая для русского исторического опыта ограничена крестьянской общиной либо колхозом – другого опыта не было, если не считать 20 провальных лет. Режим, идентифицирующий себя как «антисоветский» по логике маятника ассоциируется с другой крайностью, советской, которая в представлении рядового россиянина как минимум содержит ликвидацию коррумпированного чиновничества с конфискацией его имущества; ликвидацию всех льгот и привилегий чиновников и депутатов; ликвидацию произвола карательных органов; обеспечение личной безопасности граждан от бандитов, милиционеров и шемякиных судов; прозрачность доходов руководства страной; судебное разбирательство процесса приватизации.
Что же касается пороков сталинизма, так ведь и путинизм, поднимая знамя «Планы Путина – планы народа!», выносит за скобки повальную коррупцию, судебный произвол, разгул преступности и вымирание населения в объемах, превышающих политические репрессии. Лавры отошедшей в небытие однопартийной системы тревожат сон ее приемницы: вновь Нью-Васюки и Россия, вывернутая мехом внутрь. Недалек час, когда сотрется грань между членством в «ЕР» и КПСС и его будут скрывать от детей, когда удальцы из КПСС вновь побегут, теперь уже из «ЕР», в поисках новой кормушки. Питерские силовики-чекисты, единственный резон бытия которых состоял в охране Советской Конституции, первыми бросились врассыпную и как мухи облепили все стороны новой общественной жизни, выдаивая ее своими «чистыми руками». В Советские времена они всеми силами блюли наше идеологическое целомудрие, сами же по первому звонку толпами свалили за бугор или, по крайней мере, на другую сторону баррикады.
Если в Америке символами политических партий являются слон и осел, то российским символом сегодня является драмодер (двугорбый верблюд), где первый горб – мачо-премьер, а другой –президент-говорун и где второй «греет» место первому. Это покруче наследственной монархии и началось всё с царя Бориса, одарившего Россию преемником из пробирки КГБ.
В заключение хотелось бы отметить одну историческую традицию российской элиты. Погром феномена Сталина после его ухода со сцены первыми начали ближайшие соратники. О Горбачеве и говорить нечего, хотя фигура несоизмеримая. О «лихих девяностых» первыми заговорили опять-таки соратники Ельцина. Общественность не будет шокирована если через десяток лет услышит Ваш призыв к «депутинизации сознания». Ждем-с!


Дм. Смиряев