И Твардовскому и вообще всякой интелеенции (творческой и всякой другой) уже не намякивали, а практически открытым текстом и публично доводили, что борьбу с культом личности и его последствиями надо завязывать, с коллективными письмами против сталинизьмы (письмо 25-и и 13-и) заканчивать, фигами не трясти, а спрятать обратно в карманы, «страшную правду о войне» (С) освещать в предписанных рамках.
Твардовский после «Теркина» вообще фигура специфическая, использующая своё военное творчество как индульгенцию в своей так сказать борьбе.
