Ниже определенной скорости оно на одном без потери высоты не летит
>Может, обломками турбины поврежденного двигателя задело второй или
повредило элененты управления?
Найдите видео катапультирования Квочура из МиГ-29 в Ле-Бурже в 1989, посмотрите, насколько моментально он свалился после попадания птицы в один двигатель на проходе на маой высоте/скорости.
Почему здесь, на взлете, была маленькая скорость, при том что они взлетая должны были очень интенсивно ускоряться - вопрос интересный.
Микояновское бюро после катапультирования Квочура вопрос вывода из ситуации отказ одного двигателя на малой скорости и высоте прорабатывало:
... Сам аэродром Джухай расположен на выдающемся в Южно-Китайское море мысу. Морские волны бьются об каменистый берег почти сразу за торцами полосы, которую мы пролетели на проходе. Так что теперь у меня прямо перед глазами - несущаяся навстречу акватория залива. Но сам вывод по траектории пока идёт нормальным темпом, заметно уменьшается вертикальная скорость, и эти волны внизу не кажутся столь уж угрожающими. Вот только успеют ли запуститься движки?
Правый двигатель начинает довольно шустро «забирать». Обороты выходят на максимал. А левый? Дьявол! Начавшие было подрастать обороты левого опять проваливаются! Он что ли спомпировал на запуске? Но из-за чего? Из-за того ли, что запуск идёт на слишком малой скорости и больших углах атаки? Но ведь правый-то вышел! Вон, у него уже и форсаж разжёгся!
Ладно, если бог даст - выведем и разберёмся с левым двигателем потом. А теперь же центральная проблема - даже не запас высоты на вывод. От такого разнотяга двигателей на близком к предельному углу атаки, самолёт начинает «корёжить» влево. Довольно быстро я вывожу все рули на упор против крена, но их уже не хватает - самолёт зарывается влево всё больше!
... И вот тут-то мне оказал неоценимую услугу опыт, приобретённый нами на микояновской фирме девять лет назад, после катапультирования Анатолия Квочура в 1989 году в Ле-Бурже. Тогда был проделан тщательный анализ его случая и моделирование траекторий движения самолёта при различных движениях рулями. И была выдвинута предположительная рекомендация, что существовал иной, весьма экзотичный, в какой-то мере даже противоестественный, с точки зрения ординарной пилотской реакции, способ управления самолётом при выводе из подобного режима.
Заключается он в том, что при одностороннем отказе двигателя лётчик, «вытаскивая» самолёт из снижения на углах атаки, близких к максимально допустимым значениям, естественно стремится реализовать предельно возможную тягу оставшегося двигателя. И, сталкиваясь при этом с подобной разнотяговой «валёжкой», его первой реакцией должна была стать столь труднопредставимая... отдача ручки управления от себя! Тогда, пренебрегая темпом вывода, пилот должен для начала отвести главную угрозу - прекратить зарывание самолёта вбок, по возможности выправить до приемлемого для вывода значения угла крена. А только уж после того, сохраняя предельную тягу работающего двигателя и упоры рулей по боку - против крена, ювелирным выбиранием ручки управления на себя «нащупать» то максимальное значение угла атаки, когда крен при полном отклонении рулей ещё удерживается. И дальше в точности удерживать именно это значение угла атаки: не меньше, чтобы выводить с минимально возможной потерей высоты, и не больше - чтобы не допускать дальнейшего увеличения крена. И при этом оценивать запас высоты, чтобы при его нехватке успеть принять своевременное решение на катапультирование. А все сопутствующие эмоции не имеют ни малейшего права влиять на требуемое сложное и ювелирное пилотирование!
Тогда, в 1989-90 годах подобные режимы и приёмы пилотирования все лётчики-испытатели микояновской фирмы отрабатывали в полётах на МиГ-29 многократно. И именно тот опыт дал мне шанс на спасение на СУ-30 в китайском небе теперь, в году 1998-м!
Именно так я и стал всё делать...
