|
|
От
|
Сергей Зыков
|
|
|
К
|
All
|
|
|
Дата
|
26.03.2015 08:14:44
|
|
|
Рубрики
|
WWII;
|
|
к вопросу о внезапно-вероломном нападении
Неужели никто не заметил массового отлёта посольских ?
из воспоминаний Жарова
1975
Михаил ЖАРОВ
Война застала меня в Днепропетровске, куда Малый театр выехал на гастроли. Я только что вернулся нз Сталинграда от режиссеров братьев Васильевых. Они вели там съемки фильма «Оборона Царицына», точнее, его первой серии — «Поход Ворошилова». Меня отпустили на открытие гастролей — я играл Мурзавецкого в пьесе «Волки и овцы» Островского.
Утром 21 июня 1941 года я встретился на Центральном аэродроме с режиссером Борисом Барнетом, мы оба летели: он куда-то на юг, я — в Днепропетровск. На аэродроме нас поразило обилие камуфлированных пассажирских самолетов с фашистской свастикой на борту. Они стояли в ряд, готовые, очевидно, к отлету — в них грузили багаж и садились какие-то люди, выходившие из легковых машин. Наше внимание привлекли корзинки, плетеные, с ручками, подобные тем, какие бывают сейчас в универсамах. В корзинках лежали... дети.
— Хорошо придумано! За ручку цепляют крючок и подвешивают. Ребенок качается, как в люльке, — сказал я. — Откуда и куда они? — Похоже, посольские?
— Да, со свастикой. Куда же это немцы собрались?
— Куда, не знаю, но от такого количества свастик, больших на самолетах и маленьких на автомобилях, противно и жутко становится.
Мы простились.
— До встречи, Борис.
— До встречи, Михаил.
Но где и когда мы встретимся, не договорились. Встретились через год в Алма-Ате...
По приезде в Днепропетровск я посетил секретаре обкома партии И. С. Грушецкого. Мы были хорошо знакомы через Корнейчука: в Киеве я снимался в фильме «Богдан Хмельницкий». Там и познакомились. Иван Самойлович очень тепло приветствовал наш приезд па гастроли: — Малый театр мы очень любим. Отличный театр. Спасибо, что не забываете. — И, прощаясь, сказал: — До встречи на спектакле. Играть премьеру мы должны были в новом Дворце культуры рядом с металлургическим заводом. Так как я давно не играл, а были новые исполнители, мы решили у меня в номере сделать небольшую репетицию. Эту репетицию прервала Софья Фадеева. Она ворвалась в комнату: — Война! Война же! Война! — И простонав «Ох!», грузно опустилась на кровать. Я подошел к окну — в сквере стояла огромная толпа. Затаив дыхание, все слушали голос Молстова, доносившийся из репродуктора. Мы выскочили на улицу. Речь была уже закончена.
Толпа еще стояла, чего-то ожидая п растзрянпо смотря на небо. В это время к подъезду гостиницы подвели нашего актера Николая Рыжова. Тот вэртел с руках измятую шляпу, пытаясь ее расправить. Оказывается, Рыжов, как всегда элегантно одетый, в легком пальто и роскошной серой шляпе, вместе со всеми слушал радио. Его пухлое «барское» лицо привлекло внимание. А на лице этом в момент волнения появлялся обычно нервный тик. Он будто весело подмигивал. Это насторожило какую-то лоточницу, которая торговала папиросами. Когда репродуктор произнес: «Будьте бдительны и внимательны, появились шпионы!», — лоточница вдруг заорала: — Держите его! Все заорали, раздались угрожающие выкрики. Замелькали кулаки. И тогда стоящий рядом офицер, вынув наган и загородив Рыжова, крикнул: Кадр из фильма «Оборона Царицына>. в котором М. И. Жаров начал сниматься в канун Великой Отечественной войны. — Вы с ума сошли! Это же заслуженный артист Малого театра Николай Рыжов! Наши мужчины достали свои военные билеты и собрались ехать в Москву на призывные пункты. — Что же делать нам? — спрашивали наши старики.— Играть или нет? Уезжать или оставаться? Если нужно, мы все останемся.