Всем известна поговорка – «Новая метла по-новому метет»? Прав наш народ – так оно и есть. Особенно применительно к подводному флоту. Правда, на наш особый уклад жизни помимо «начальственных идей» значительное влияние оказывали и различного рода ЧП (чрезвычайные происшествия), случавшиеся с подводным кораблями. Как правило, подобные инциденты первоначально приводили к появлению приказов и директив высшего флотского руководства (включая постановления ЦК КПСС по аварийности). На основе этих документов нижестоящие инстанции (то бишь дивизии и флотилии) «рождали» различного рода дополнительные инструкции, наставления и дополнения в ранее принятые документы. В этом плане был показателен КУ ВМФ (для непосвященных – Корабельный Устав Военно-Морского флота), пестревший к началу 90-х годов уймой вкладок.
Одновременно в начальственных головах роились идеи о повышении организации службы подводников. Одним из таких «изобретений», рожденных в «недрах» береговых руководящих инстанций электромеханической боевой части (а проще – БЧ-5) стала одна таблица, которую при создании аварийной ситуации на борту ПЛ командир корабля совместно с главным «маслопупом» (он же командир БЧ-5) должен был вести, отмечая наличие в каждом отсеке количество личного состава, АСИ и АСУ, наличие ИСЗ (индивидуальных средств защиты органов дыхания) и еще черти-чего. Для корабельного человека даже при поверхностном ознакомлении с этим нововведением сразу же становилось ясно, что в условиях возникновения аварийной ситуации заполнение данной таблицы указанными выше лицами нереально, поскольку они руководят собственно борьбой за живучесть корабля. И отвлекаться на рисование им явно не с руки.
Ознакомившись с «нововведением», командир, не долго думая, поручил своему заместителю (главному механику, в лице командира БЧ-5) осуществить физическое изготовление данного «ноу-хау» в соответствии с замыслом береговых специалистов. Механику предстояло топать в штаб дивизии за образцом (наименьшее из затруднений), после чего следовало заняться собственно изготовлением данного предмета. Понятное дело, что береговое начальство не затрудняло себя мыслями относительно того, кто, как и из чего будет «лепить» эту самую таблицу. Главное – поставить задачу.
В итоге, как это принято на флоте, отдуваться пришлось механику. Но и он, ясное дело, имея в подчинении целых три дивизиона, отнюдь не являлся специалистом в области «рукоделанья». И вовсе не потому, что руки росли не из того места. Просто времени было в обрез на выполнение текущих обязанностей, а тут еще эта таблица. Посему механик пошел проторенным путем – из дивизиона живучести был вызван техник-мичман, способный, благодаря своим рукам, воплотить в жизнь очередное нововведение.
Естественно, что по прибытии мичмана в каюту командира БЧ-5, случился небольшой торг – мичман ныл, что катастрофически не хватает времени на обслуживание своего заведования, что вынуждало механика специально выделить своему подчиненному время на изготовление злополучной таблицы. К тому же и командира БЧ-5 поджимало время – через три дня ожидалась проверка штабом дивизии организации борьбы за живучесть при стоянке корабля у пирса. Причем НЭМС (начальник электро-механической службы) дивизии предупредил механика, чтобы к данному моменту на корабле имелась таблица, иначе о положительной оценке и речи быть не может.
В общем сошлись на том, что мичману будет предоставлено два дня дома для изготовления таблицы. Причем подчиненный был готов самостоятельно изыскать исходный материал для нее (лист пластика, размером эдак полтора метра на метр). Данное известие в значительной степени облегчило жизнь командиру БЧ-5, сняв с него дальнейшие заботы относительно дальнейшей судьбы таблицы. Оставалось только дождаться того момента, когда исполненная в соответствие с образцом, она окажется в центральном посту.
Здесь, пожалуй, стоит сделать небольшое лирическое отступление. Поскольку к дальнейшему развитию данной истории имели отношения и погодные условия, и даже рельеф местности. Что касается погоды, то нужно сказать, что на дворе была зима. Это подразумевало, что поверхность земная была обильно покрыта снегом. Впрочем, и этого мало. Особенностью климатических условий южного побережья Баренцева моря в зимнее время являлись периодические оттепели, случавшиеся в результате перемещения крупных воздушных масс теплого воздуха с юга и юго-запада. Обычно сие явление сопровождалось резким усилением силы ветра до двадцати метров в секунду, вследствие чего у гражданских и военных моряков объявлялась штормовая готовность. Обычно температура воздуха поднималась до нуля, что приводило к таянию верхнего слоя снега. Это, в свою очередь, затрудняло все перемещения по земной поверхности – все утрамбованные дороги и тропинки становились невероятно скользкими, требуя от пешеходов известной ловкости. Если к этому прибавить еще и сильный порывистый ветер, то мы получим картину тех метеоусловий, в которых вышеуказанному мичману поутру третьего дня пришлось идти на службу, неся в руках ту самую таблицу.
Еще одним существенным моментом был назван рельеф местности. Даже беглый взгляд на карту позволяет сделать вывод о ее, мягко говоря, неровности в районе Кольского полуострова. Если рассматривать вопрос более детально, то необходимо указать, что из поселка Гаджиево в казарменный городок ведут два пути. Один – через «зону», где стоят лодки. Он практически ровный (не считая спуска с сопки из жилого городка), но зато более длинный. Второй – через «вертолетку» (место, где ранее на вершине сопки находилась вертолетная площадка, а теперь стоят жилые дома, включая и «Бастилию»). Особенностью этого пути является то, что «путешественнику» нужно спуститься с «вертолетки» по довольно крутой тропе на дорогу, ведущую в казарменный городок минуя «зону». А затем, двигаясь по ее обочине, взобраться на сопку «зенитчиков» (там ранее стояла батарея мелкокалиберных зенитных пушек) и, спустившись с нее, оказаться у входа в «зону» с противоположной стороны, недалеко от штаба флотилии.
Именно второй путь и избрал наш мичман. Дополнительные сложности также заключались в том, что стояла полярная ночь, а освещение тропы, как вы понимаете, не предусматривалось. История умалчивает причины столь неудачного (как выяснилось позже) выбора данного индивидуума. Вполне возможно, что корабль стоял на пирсе с номером менее десятки, и путь по первому варианту был бы более длинным. Очень может быть, что поутру экипаж должен был прибыть в казарму. Впрочем, теперь это неважно. Выбор был сделан, и нам остается только лишь излагать события, соблюдая их хронологию.
Ввиду значительных размеров таблицы (выше уже указывалось) и неблагоприятных погодных условий (ветер), мичман нес сей предмет под мышкой, причем держать ее приходилось двумя руками. Данный способ переноски был более выгоден, поскольку таблица, во-первых, не закрывала обзора, а во-вторых, ее парусность была, как казалось, сведена к минимуму. Именно казалось, поскольку, как вы догадываетесь, тропинка петляла по склону. Свою лепту в трудности ходьбы вносил и гололед – идти по середине тропы было невозможно, и пешеходам (как вы понимаете, на службу двигался не один наш герой), приходилось постоянно маневрировать, перескакивая с одного края тропинки на другой. Дело в том, что у краев тропы лежал нетронутый снег, наступая на который можно было притормаживать и без того непростой спуск вниз. В результате, вскоре середина дорожки изрядно выступала вверх, в то время как края заметно опустились.
Преодолев около трети спуска мичман почувствовал, что у него изрядно устала левая рука и решил переместить таблицу на правый бок. Причем это, возможно по недомыслию, наш герой решил выполнить на ходу у очередного поворота тропинки. Когда он, держа таблицу двумя руками перед собой, собирался уже сунуть ее под правый бок, внезапно налетевший сильный порыв ветра заставил его сделать один неверный шаг. Опомнился он в тот момент, когда лежа на животе на таблице, он во весь дух мчался вниз по склону. Совсем как в бобслее. Только трасса, гм, была не очень подготовлена.
К тому же его движение представляло изрядную угрозу для здоровья других пешеходов, бредущих ниже его по склону. Скольких он «завалил», мичман не помнил, поскольку вначале отчаянно пытался затормозить. Запомнилась лишь первая пара – два капитан-лейтенанта, разлетевшиеся по сторонам от удара ниже колен как кегли в кегельбане. Затем некоторое время на его спине двигался некто неопознанный, при том громко матерясь. По мере разгона наш герой сообразил, что сходить с тропы чревато – по сторонам из снега торчали огромные куски гранита, контакт с которыми при любом раскладе пользы здоровью бы не принес. Потому в дальнейшем он старался придерживаться, насколько это было в его силах, центра тропинки, подавая при этом тревожные сигналы голосом:- «Эй, внизу, поберегись!». Оповещенные таким образом «пешеходы» суетливо отскакивали в стороны, стараясь уйти с курса летящего «снаряда». Не это не всем удавалось. Кто-то не обращал внимания на крики, и кубарем летел, сбитый с ног. А кто-то не успевал сманеврировать, вовремя не разглядев в темноте летящее тело. Счастливчики же, не задумываясь, сигали в стороны, невзирая на глубину сугробов.
Вторая опасность подстерегала мичмана внизу, где тропа выходила на дорогу практически под прямым углом. А по дороге, что характерно, ездят автомашины. Причем, не только личные, но грузовые. Самым правильным в сложившихся обстоятельствах было бы покидание таблицы с последующим торможением собственным телом, имевшим значительно меньшую способность к скольжению. Конечно, это могло повредить организм, ведь скорость спуска, несмотря на все потуги мичмана, была довольно приличной. Но он, должно быть, смалодушничал, и не покинул импровизированных «саней». К его великому счастью, вдоль дороги имелись работающие фонари освещения. Оттого, заметивший суету внизу склона военный водитель автомобиля КРАЗ притормозил, что позволило мичману, не входя в контакт с колесами грузовика, промчаться перед самым его бампером.
Мгновенно миновав так называемую проезжую часть, мичман оказался на очередном склоне, ведущем к замерзшему водоему. Причем этот склон был густо усыпан кустами, в которые и вонзился недавний «пешеход». Первые несколько метров он пролетел, треском ломая ветки, но вскоре воткнулся в корневище. Подобного надругательства находящаяся под ним таблица не выдержала и, выгнувшись немыслимым образом, лопнула, напоследок отправив своего незадачливого седока в недалекий полет к замерзшей водной поверхности сквозь кустарник.
Нашего героя от серьезных телесных повреждений спасло лишь наличие толстого снежного покрова, в который, по его собственным словам, он зарылся с головой. Причем, касание льда мело место, но в значительно меньшей степени, чем можно было ожидать. Ошалевший мичман не сразу очухался от пережитого приключения, оставаясь в приятной неподвижности до момента прибытия «спасателей». В роли последних выступили недавние «пешеходы», которых распугал столь необычный способ спуска. В общем, шапку найти так и не удалось, шинель лопнула на спине а хлястик был безвозвратно утерян, как и несколько пуговиц. Однако самая главная утрата заключалась в утере таблицы. Куски от нее были сложены в полиэтиленовый пакет и затем доставлены на службу. Пред светлые очи механика.
Что по этому поводу говорил командир боевой части пять мне неведомо. Честное слово. Однако, людям с богатым воображением, полагаю, это несложно себе представить. Самое интересное – учения по борьбе за живучесть были успешно проведены. С таблицей. Которую наш мичман собственноручно изготовил в ночь перед учениями на борту корабля.
!!! :-)) (-) - Zamir Sovetov11.02.2006 05:34:51 (56, 6 b)
