Ноябрьские будни 5./JG54 под Киевом (перевод местами определенно «доставляет», хотя и не «Центрполиграф», итить яво в качель).
Интересный эпизод, хотя там КМК и "за кадром" немало осталось.
(стр.131 – 138) 26 октября я был награжден позолоченной пряжкой за выполнение 120 заданий. Ровно через неделю, 2 ноября, 2-я группа 54-й истребительной эскадры получила приказ немедленно оставить Киев и отступить на Фастов. Приказ о переезде был с «жалом в хвосте», благодаря любезности командующего 1-м воздушным флотом генерала авиации Зейдемана. Шесть самолетов и базовая наземная команда должны были остаться в Киеве-Западном «для оказания поддержки защитникам города».
5-я эскадрилья вытянула короткую соломинку. Было выбрано шесть пилотов: лейтенант Ланг как командир эскадрильи, лейтенанты Хюнерфельд и Ханних, фельдфебель Хоффман и унтер-офицеры Гросс и Пашке. Вместе с дюжиной механиков мы должны были остаться.
Остальная часть группы вылетела на юго-запад. Наземный персонал последовал за ними на автотранспорте по дорогам, которые еще были открыты. Именно в этом направлении располагался аэродром Фастов, примерно в 45 километрах.
Огромное пространство Киева-Западного внезапно оказалось свободным, а его ангары пусты. По мере того как приближался вечер, мы втаскивали три самолета в каждый из двух ангаров и закрывали двери, оставляя четверых членов наземной команды с автоматами для охраны. Остальные отправлялись пешком в бараки в городе. Везде дороги были заблокированы, и проехать было бы трудно, если не невозможно.
Русский комплекс бараков был окружен трехметровой высокой кирпичной стеной, перед которой проходила асфальтированная дорога. Войти можно было через большие ворота. Внутри трехэтажные блоки были выстроены в виде буквы U по каждой стороне почти прямой внутренней дороги. Все было брошено и пустынно. Все это место было охвачено тишиной. Мы вошли в ближайший к воротам блок и решили занять три комнаты на верхнем этаже в крыле параллельном дороге. Там не было электричества, но мы в любом случае не решались включать свет. Мы будет нести вахту посменно, парами, один пилот и один механик. Из крайних окон был господствующий вид на основные ворота, на внешнюю дорогу и ближайшие здания. Первая ночь прошла спокойно.
Ранним утром 3 ноября русские начали наступление на Киев. Неприятельский план был очевиден - окружить город. Наступление началось одновременно и с севера, и с юга с целью захватить город штурмом. Мы выбрались на лётное поле перед рассветом. Пехотинцы, охранявшие дорогу, дали нам пройти безпрепятственно.
С восходом солнца Красная Армия начала наращивать мощь атаки. У нас не было телефонной связи с нашей эскадрильей или с какой-либо другой, более высокой структурой люфтваффе. Как должны были мы поддерживать защитников города, это было полностью предоставлено на наше усмотрение. Мы решили лететь в нашем обычном строе парами, взлетая непосредственно от ангаров, когда небо было свободно от самолетов противника. Не успели мы подняться, как оказались среди множества русских машин, но они, наверное, даже не заметили нашего присутствия, пока мы пролетали через горящий город набирая высоту. Число врагов постоянно росло, и каждый из нас мог смог сбить вражеский самолет. Под нами разверзся ад. Везде, куда только мы могли посмотреть, царил хаос и беспорядок.
После заката мы поместили наши машины в ангары и вернулись в наши бараки на западных окраинах Киева. К этому времени дорожные посты были усилены артиллерией. Когда мы пробирались через них, артиллерийские команды смотрели на нас, как будто мы пришельцы с Луны. Очевидно, они не ожидали, что группа летчиков будет летать вокруг, по всей видимости, принимая участие в уличных боях.
Вражеская тактика двойного охвата работала. Город был почти окружен, и шансы выбраться из него всей группой быстро уменьшались. Днем шум орудийного огня становился все громче, но в темноте он резко уменьшался. Так мы провели вторую ночь в наших покинутых бараках. Лейтенант Ланг пошел к ближайшему пехотному командному посту, чтобы выяснить ситуацию. Вернувшись он сказал, что она безнадежна.
На рассвете 4 ноября шум битвы усилился. Можно было услышать грохот артиллерии, треск пулеметного огня, даже выстрелы отдельных винтовок. Мы держали двери ангаров закрытыми, ожидая когда покажутся первые русские. Вместо этого появились два военных репортёра и попросили разрешения написать про наши действия. У одного была камера, и он хотел снять нас для еженедельных новостей. Другой был корреспондентом. Оба были в форме и носили знаки различия обер-фельдфебелей.
Ланг рассказал им о своих планах на день. Он полетит первым с унтер-офицером Пашке в качестве ведомого. Если русские все еще поблизости, он возьмет в качестве №2 унтер-офицера Росса. Ланг был близок к свое сотой победе, и понятно, что он хотел увеличить свой счет. Третья пара будет состоять из Лерге Хоффмана, чей общий счет был 48, и меня. При необходимости четвертая пара поднимется позже.
Но дело пошло совсем не так. Внезапно небо заполнилось шумом самолетных двигателей, и целая армада вражеских машин пролетела низко над нашей головой. Поставленные в СССР из США бомбардировщики «Бостон» и тяжело вооруженные штурмовики Ил-2 шли группами по дюжине или больше. Выше и позади них следовал их эскорт из истребителей Ла-5, Як-7 и снова американцы «Белл Эйркобра». Некоторые из истребителей летели парами или четверками, другие – в более крупных группах.
Все они проследовали на север, а затем начали пологий разворот, чтобы атаковать расположение нашей пехоты, которая защищала севереные окраины города. Ни одна машина даже не подумала обследовать внешне полностью заброшенное поле Киева-Западного слева от себя.
Ланг взлетел с Пашке, близко позади него, как только ведущие подразделения беспрепятственно пролетели. Когда два истребителя исчезли на западе, мы быстро закрыли двери ангара за ними. Через 30 минут пара вернулась, проехала назад в ангар и только затем выключила двигатели. Ланг выскочил из кабины потный, как пехотинец. После того, как он подбил два Ил-2, все четыре орудия заклинило. Он немедленно перебрался в другой «Фокке-Вульф», который стоял наготове, и когда небо очистилось от русских самолетов, снова взлетел, на этот раз с унтер-офицером Гроссом.
Целый час прошел, прежде чем эта пара появилась снова. Они летели быстро и низко с запада, приземлились без покачивания крыльями и прикатили прямо к нам, а затем через открытые двери ангара. Ланг заявил, что он сбил 7 вражеских самолетов, Гросс сбил два. Оба начали описывать свои действия, одновременно ели, потому что наступило время обеда. В это время наземная команда была занята с обоими самолетами, перевооружая и перезаправляя их, а затем развернула их по направлению к воротам ангара, чтобы они были готовы к немедленному взлету.
Тогда Ланг повернулся к Лерге и ко мне, поскольку мы должны были лететь на следующее задание: «Послушайте, как насчет того, чтобы позволить мне и Гроссу снова взлететь? Мне все еще немного не хватает.» Этим он хотел сказать, что ему надо было сбить еще несколько самолетов, чтобы достичь своей сотни. Что могли мы сделать, кроме как уступить и позволить Лангу выполнить и третий вылет? Для Лерге это было труднее, чем для меня. Ему нужно было всего две победы, чтобы достичь 50.
Ланг и Гросс снова взлетели около двух часов. К этому времени Ил-2, которые работали с передней стороны на восточном берегу Днепра всего в 15 километрах от нас, четким строем пролетали почти непосредственно над нами с выпущенными шасси. Они взлетали со своего аэродрома, даже не думая убрать шасси, и направлялись в нашу сторону. Затем они поворачивали на север, атакуя германские позиции орудиями, бомбами или ракетами, а затем возвращались на базу для перевооружения и нового вылета. Вся процедура, исключая фазу атаки, не отличалась от того, как мы летали во время тренировок.
Примерно через 60 минут наша пара вернулась и села. На этот раз мы были свидетелями двух побед Ланга. Мы стояли в дверях ангара, наблюдая за приближением другой группы Ил-2 и их прикрытия из истребителей, когда заметили его «Фокке-Вульф» позади них. Ланг сблизился прямо с одним из Ла-7 сопровождения, дал короткий залп с расстояния примерно 50 метров, быстро сделал вираж влево, сел на хвост другого и обошелся с ним точно также. Оба Ла-7 взорвались в воздухе. У одного отлетело крыло, и куски самолета с грохотом упали на землю недалеко от того места, где мы стояли. Ни у одного из летчиков не было ни единого шанса. Наш военный репортер снимал все это, как сумасшедший. Другой неистово записывал.
Результаты третьей миссии: Эмиль Ланг добавил еще 5 к своему счету, Фред Гросс – 1. Теперь Лангу не хватало всего двух до его сотни, а Лергу Хоффману не хватало всего лишь двух до его 50. Оба хотели выжать максимум из этой уникальной возможности. Я снова уступил, и около 16 часов Ланг взлетел четвертый раз вместе с Хоффманом в качестве ведомого. Волна за волной русские самолеты продолжали заполнять небо. Казалось, они совершенно забыли о том факте, что германские истребители работали в этой области и сбивали их. Зенитная оборона города тоже продолжала работать, сбивая достаточное количество вражеских машин, но наши совместные усилия не могли изменить ситуацию. Советское превосходство в численности было слишком большим.
В это время члены наземной команды были заняты, изготавливая поздравительный плакат, на котором было написано число 100, окруженное дубовыми листьями, и готовились поздравить командира эскадрильи по возвращении с сотней, на которую он так рассчитывал. Постепенно русские атаки стали ослабевать. Операции противника на этот день сворачивались, и небо стало спокойным. Как будто чтобы компенсировать это, звуки боевых действия на земле становились громче и, казалось, приближались.
Наконец Ланг и Лерге вернулись, они подъехали к остановке перед ангаром, выключили двигатели и сдвинули фонари. «Есть! Еще четыре!», - сказал Ланг с широкой улыбкой. Смеясь, он принял поздравления механиков и их плакат с магической цифрой 100. Затем он выбрался из кабины, спрыгнул с крыла машины и пошел, чтобы встретить Лерге, который отдал честь, поднеся руку к козырьку своей кепки, и отрапортовал: «Унтер-офицер Хоффман вернулся с задания. Два сбитых. Мои поздравления с вашими четырьмя.»
Оба достигли своей цели. Корреспонденты сняли всю процедуру, были сделаны фотографии, а история записана и задокументирована. Через два месяца, 13 января 1944 года, достижения Ланга 4 ноября 1943 фигурировали на первой странице престижного еженедельного журнала «Берлинер иллюстрирте цайтунг», выходившего каждую неделю. Фотография во всю страницу показывала сияющего Эмиля Ланга во время триумфа на плечах механиков. Заголовок ниже гласил: «Восемнадцать за день. Победитель возвращается». Но никто не знал в то время, что подвиг Ланга был и остается мировым рекордом по количеству вражеских самолетов, сбитых за один день.
В тот же вечер два военных корреспондента оставили Киев. Все еще оставался узкий коридор, который вел на запад из города, и они пропустили события следующей ночи.
Самолеты и транспорт были безопасно установлены в ангаре, и мы вернулись в вои бараки на краю города. Мы снова напомнили нашим наземным командам о важности не показывать свет и не создавать каких-либо звуков ночью. Каждый из них также получил бутылку крымского шампанского, которая была взята из одного из квартирмейтерских складов в городе, перед тем как русские захватили их.
Теперь мы, трое офицеров, смотрели на происходившие снаружи события из нашего окна верхнего этажа. Примерно в 500 метрах от нас по ту сторону основных ворот бараков стоял первый германский дорожный пост внутреннего кольца обороны Киева. Темнота постоянно разрывалась вспышками взрывов. Грохот и треск постоянно раздавались отовсюду вокруг нас. Внезапно на фоне общего шума мы услышали грохот танковых гусениц на дороге за воротами. Машины остановились, их двигатели рычали. Затем они снова двинулись, подходя ближе. Передовой танк выстрелил, и мы отчетливо услышали металлический звук, когда вражеский снаряд ударился о дорогу.
Мы посмотрели друг на друга в тревоге. Они рядом! Мы увидели, как первый танк осторожно пробрался через ворота. За ним последовали четыре других, все нагруженные русской пехотой. Танки остановились перед нашим блоком. Включился прожектор. Луч света медленно прощупал фасад здания на другой стороне дороги.
Кто-то прокричал по-русски приказы. Раздались крики и голоса солдат, они выпрыгивали из танков и бежали в бараки. Прожектор переместился на нашу сторону дороги, освещая блок слева от нас. Луч подобрался к нам. Мы бросились на колени и согнулись под подоконником, а комната позади нас внезапно оказалась погружена в мерцающий белый свет. С нижнего этажа доносился грохот – это русские выбивали двери и ломали мебель.
Мы выбрались на лестничную площадку. В начале лестницы стояла коробка с ручными гранатами, на всякий случай. Никто из нас не взял ни одной, мы все ждали и хотели посмотреть, что произойдет дальше. Шум внизу медленно затих, и постепенно в здании стало тихо. Мы вернулись к окну и осторожно посмотрели наружу, стараясь высовываться как можно меньше. Русские наверное решили, что бараки брошены, и не стоит искать дальше. Пехота забралась на танки, они развернулись, медленно выехали из ворот и снова направились на запад. Мы облегченно вздохнули.
Когда наступил рассвет 5 ноября, мы разбудили наземные команды, которые (просто невероятно) спали всю ночь и ничего не заметили. Наверное, помогло шампанское. Наша маленькая группа вышла на поле. Дорожные блоки все еще были не тронуты, и на поле все было так, как мы оставили предыдущим вечером.
Ланг решил, что теперь мы должны отправляться в Фастов. Оставаться в Киеве дольше было бессмысленно. Пять исправных «Фокке-Вульфов» вылетят, а наземная команда и один летчик последуют по дороге. Ланг должен был вести полет и хотел, чтобы наземной командой руководил один из двух офицеров. Предпочитая не давать прямой приказ, он предложил потянуть жребий. Удо Хюнерфельд и я согласились. Ланг взял две спички и отломил головку у одной из них. «Тот кто достанет короткую, поведет наземную команду. Хорошо?»
Мы оба кивнули. Ланг спрятал правую руку за спину на мгновение, а затем протянул кулак нам. Две спички высовывались на одинаковую длину. Старший должен выбирать первым. Это был Удо, он выбрал короткую спичку, и поэтому он отвечал за наземную команду.
Мы пятеро взлетели как можно быстрее, чтобы не задерживать отбытие наземной команды больше необходимого времени. Они подвергались гораздо большему риску. В Фастове нас ждали со дня на день. Когда мы вернулись, нас приветствовали и быстро ввели в курс дела. Предстоял новый переезд – в Белую Церковь, в 30 километрах на юге. Удо вернулся с наземной командой к вечеру. Им удалось выбраться из Киева по объездным дорогам и пройти без инцидентов. 5-я эскадрилья снова собралась вместе.
На следующее утро - 6 ноября, в тот день, когда Киев был, наконец, снова захвачен Красной Армией, мы двинулись к нашей новой базе. Белая Церковь была довоенным русским аэродромом вблизи от основного шоссе Киев-Одесса. Он попал в руки германских войск неповрежденным в 1941 году, и его пункт управления полетами, административные здания, ангары и мастерские все еще стояли около большого пространства взлетных полос с травяным покрытием….
